Единственный, кто мгновенно согласился обсудить подозрительные делишки соседской няни, был Виталик. О, я прекрасно знала, что этот застенчивый дуралей влюблён в меня ещё с третьего класса, но нахально игнорировала сие печальное обстоятельство ради нашей замечательной и несокрушимой дружбы. Любовь и прочая романтика – это не по моей части, а вот друг был мне ой как нужен, так что приходилось чем-то жертвовать. Например, его так называемыми чувствами, которые когда-нибудь точно пройдут, как это всегда случается.
Виталик был рядом и преданно сопел за спиной, стараясь не прикасаться носом к растрепавшимся от усердной слежки кудряшкам, торчащим из-под моей шапки во все чёртовы стороны.
– Ну что, теперь видел? Вот, смотри внимательнее! – я ткнула пальцем в няню, как раз склонившую голову к ребёнку с таким выражением, словно она собиралась выпытать у несмышлёного малыша военную тайну. Она резко отняла бутылочку и спрятала обратно в пуховик, а потом так же зло сунула абсолютно бесшумный кулёк в коляску.
– Ей что, сегодня зарплату забыли заплатить? Это же нянька Горюновых, да? Я её раньше здесь видел, но как-то особо не присматривался. Чего она такая злобная?
– Вот это я и хочу выяснить. Слежу за ней уже неделю и чем дальше, тем удивительнее. Что происходит, как думаешь? Может быть, нам стоит рассказать об этом кому-нибудь…
– Нет, плохая идея, – он вдруг стал таким взрослым и серьёзным, – надо собрать побольше данных, чтобы бить наверняка, а то мы выйдем из зоны доверия и уже никогда не получим второй шанс на спасение мелкого.
Изначально план был хорош. Минут пятнадцать мы подслушивали под дверью, а потом, вроде бы убедившись, что внутри нет семейного сборища, я требовательно позвонила в дверь – дважды – и поджала губы, стараясь казаться старше.
Спустя вечность няня открыла и уставилась неприязненно, явно ожидая каких-то слов, но у меня перехватило дыхание от того, насколько безумно старыми показались её почти прозрачные, светло-серые глаза на фоне свежего и явно молодого личика с веснушками и забавно вздёрнутым кончиком носа. Раньше я так близко к ней не подбиралась и теперь потеряла дар речи от глубины поджидающей меня бездны, в которую я сама и совершенно добровольно собиралась прыгнуть. Да ещё и по глупости, разумеется, зачем же ещё.