– Не нужен он тебе. Пойдём.
– Но… – удивленно вскидываю брови, затем киваю, – ладно.
Пожилой мужчина сворачивает за угол, в комнату охраны. Я не заглядывала туда, но знала, что там находятся компьютеры и мониторы, на которых отображаются картинки, зафиксированные многочисленными камерами. Вот и сейчас они светятся, показывая лишь полутёмное пустое помещение, отдыхающее от шумных покупателей, снующих туда-сюда по залу. Сбоку напротив друг друга расположились два небольших диванчика. Их разделял деревянный журнальный столик, на котором стояли электрический чайник, сковорода, а также лежали различные прозрачные пакетики.
– Садись, – охранник указывает пальцем на диван.
– Я думала, вы собираетесь меня выгнать, – тихо отозвалась я, опускаясь на немного жестковатую мебель, но она все равно лучше, чем моя куртка на полу. Старичок сел напротив.
– Я же не изверг какой-то. Я бы разозлился, если бы ты что-нибудь стащила: ненавижу воров. А ты просто забилась в угол. Что, дома проблемы? С родителями поссорилась?
– У меня нет ни дома, ни родителей, – выдохнула я, слишком утомленная. Возможно, и не надо было откровенничать. Жалость – это унижение, но мне так хотелось, чтобы меня пожалели. Хотя бы чуть-чуть.
Слёзы – мои самые преданные спутники. Мне так хотелось от них избавиться, но они вновь покатились, орошая щёки.
– Ну-ну, – моей макушки едва ощутимо касается чужая рука – не надо плакать.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на седовласого мужчину, тянущегося ко мне через столик. Открываю рот, желая ответить, но не получается. Желудок отзывается пустотой. Охранник улыбается, услышав этот звук, отчего его усы приподнимаются.
– С этим я могу тебе помочь. – Он протягивает мне вилку, указывает на сковородку с макаронами. – Поешь. На голодный желудок все проблемы кажутся трагичнее.
– Спасибо. – Беру вилку в руку, накалываю пару макаронин с кусочком поджаренной колбасы. – Но еда вряд ли решит мои проблемы.
– А разве голодный желудок не один из твоих проблем?
Это правда, поэтому я продолжаю медленно есть.
Вопреки моим словам, как только теплая пища попадает в мой рот, в душе появляется просвет, как лучик солнца в конце тёмного коридора. Остались ещё в нашем мире хорошие люди, которые готовы помочь, накормив и не выгнав на улицу.
Старичок присоединяется ко мне. Он подталкивает мне пакет с нарезанным хлебом.