Когда прервав нашу с Юми беседу, Берглот внезапно появляется в пещере, ставшей мне временным домом я, как и до этого испытываю жуткий страх при виде его. И не в состоянии вымолвить и слова, оставляю его вопрос без ответа. Как завороженная наблюдая за тем, как он приближается ко мне, сначала двигаясь медленно и плавно, постепенно набирая скорость, преодолевая последние метры стремительно, подобно урагану.
Я совершенно внезапно для себя, оказываюсь на ногах, едва касаясь ими пола пещеры, прижатая к его телу, и меня вновь окутывают множественные руки-щупальца, но к моему удивлению, прикосновения в этот раз не холодные, как были до этого, а теплые и вполне терпимые. Хотя мне все так же страшно, даже скорее жутко, находиться в тисках его щупалец, и ощущать его тело так близко к своему.
– Возможно, я привыкаю, – думаю я, пытаясь найти объяснение изменению моих ощущений.
Внезапно кормилец, резко отшатывается от меня и убирает свои руки от моего тела, будто бы его ударило током, или ему подсунули касторку вместо ожидаемой конфетки.
От неожиданности, явно не рассчитывая так быстро оказаться на свободе, ведь все предыдущие кормления, были куда более продолжительным, я не успеваю вернуть своему телу вертикальное положение. И начинаю медленно оседать на пол, чему способствует и тот факт, что в этот момент, когда он прижимал меня к себе, я и не стояла вовсе, а безвольно болталась в его крепких объятиях. Но упасть я не успеваю, Берглот подхватывает меня и аккуратно опускает на пол.
– Видимо я очень важная закуска, – грустно думаю я, отметив его заботу, и предполагая, что она может быть вызвана лишь тем, что я просто им нужна. Потому что у меня вкусный страх, потому что он нравится хозяину и кормилец, вероятно, не хочет огорчать правителя. Что впрочем, не удивительно… Кому захочется попасть в опалу…
– Прости, я не должен был. Тебе надо запасти энергию, – говорит он, все тем же скрипучим голосом, неожиданно обратившись ко мне.
И я удивленно перевожу на него взгляд, не ожидая от него извинений, да и вообще нормального отношения к себе, ведь до этого он был груб, бесчувственен и его явно не заботило то, что я теряю энергию, устаю, боюсь, да вообще его не интересовало ничего, что касается меня. Все что он говорил мне до этого, отдельные слова «ешь», да «спи», которые сложно было принять за проявление заботы или внимания.