Соседние гости чуть обернулись к ним, но тут же перестали обращать на Артемьевых внимание, продолжая кричать фразы за здравие молодых.
Федор убрал наглую ухмылку, но оставил хитрый оскал на красивых губах. Его глаза светились пьяным весельем, а Тихон Михайлович, помрачнев, не знал, как еще вразумить сына, дабы тот хоть немного жил по чести и совести. Артемьев понимал, что где-то он упустил воспитание Федора, недоглядел, и нынче во всех гнусных поступках сына винил в первую очередь себя. Но теперь было уже поздно, потому что Федора вразумлять – словно море лаптем черпать.
– Это ты, охальник, Марфу обрюхатил? – спросил грозно приглушенно Тихон Михайлович.
Густые темные брови Федора сошлись на переносице, и через мгновение его высокий лоб вновь разгладился.
– Может, и я, – нехотя ответил молодой человек и безразлично пожал плечами.
– И до каких пор я буду твой блуд у себя под крышей терпеть? – пророкотал Тихон уже до крайности раздраженный.
Гости, сидевшие рядом, были уже довольно пьяны и не слышали среди всеобщего шума разговор мужчин.
– Что ж мне было делать, коли она сама ко мне не шею вешалась? – заметил безразлично Федор, нагло ухмыльнувшись. – Люблю, говорит.
– Замолчи, негодник! – оборвал его отец. – Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьезным?
– Могу. Но сейчас надобно веселиться, мы как-никак на свадьбе, – съехидничал тот.
Казалось, ничто не могло пронять Федора и стереть с его лица наглую ухмылку и шутливый блеск из темных распутных глаз.
– Я вижу, ты уже повеселился, – буркнул себе под нос Тихон. – И что прикажешь мне с ней делать? С Марфой-то?
– Это как вы решите, батя, мне дак все равно, – сказал Федор и повернул голову к молодоженам.
Этот разговор молодому Артемьеву уже порядком наскучил, и он, заметив, что Любаша смотрит на него страстным взглядом, призывно улыбнулся ей в ответ. Невеста вмиг смутилась, зарделась лицом, и быстро опустила в пол глаза.
Тихон проследил взглядом за сыном и вновь со всего размаху грохнул кулаком об стол.
– Федор, я с тобой разговариваю?! – взорвался старший Артемьев.
Федор немедля обернулся к отцу. Тихон посмотрел на молодоженов, которые непонимающе смотрели в их сторону, и решил все же успокоиться, негоже было портить праздник Семену из-за этого неугомонного Федора. В его голову вдруг пришла одна мысль. Тихон хмуро улыбнулся и произнес: