Зато в метро не было слышно завывания сирен, треска зениток и воя самолетов.
Кое как приведя себя в порядок, Кира поехала в госпиталь, где уже месяц работала санитаркой.
Выйдя из метро, она в ужасе замерла: той улицы, по которой она шла вчера- неширокой, уютной, застроенной старыми, но все еще крепкими двух –трехэтажными домами, в окна первых этажей которых Кира так любила заглядывать- больше не было. Тут и там дымились развалины; раздавался женский плач и взволнованные голоса. На развалинах копошились жильцы с растерянными лицами, пытаясь отыскать хоть что-нибудь из семейного имущества.
Кира зажмурилась: не может быть, чтобы улица так изменилась. Должно быть, она спросонья вышла не на той станции.
– Миша, где Миша?– горько произнес детский голос совсем рядом.
Кира открыла глаза: рядом стоял мальчик лет пяти в легком сером пальтишке и вопросительно смотрел на неё.
– Убит!– с недетской печалью сказал мальчик и залился слезами.
– Да погоди ты! – отозвалась молодая краснощекая женщина, осторожно разбиравшая куски кирпичной кладки.– Не до твоего тут Миши. Найдётся где-нибудь! Что ему сделается!
Тут только Кира поняла, что речь, наверное, идет об игрушке, и облегченно вздохнула. Она снова обвела взглядом развалины- она ошибается, ошибается, вышла не на той станции!
Нет, не ошибается. Женщины и ребенок были ей знакомы.
Ещё вчера, идя из госпиталя к метро, она по привычке заглядывала в окна первых этажей. И в одном из них, угловом кухонном, Кира и видела этих двоих. В дровяной плите ярко горел огонь; посреди кухни, за круглым столом, покрытым цветастой скатертью, сидела краснощекая женщина и, улыбаясь, читала письмо, должно быть, с фронта. Мальчик сидел рядом и что-то рисовал на листе грубой оберточной бумаги. Рядом с ним примостился потрепанный игрушечный медведь- очевидно, тот, которого ребенок теперь никак не мог найти.
Кухонное окно располагалось низко и было таким большим, что, несмотря на тюлевые шторы и стоявшую на подоконнике развесистую герань, усыпанную мелкими розовыми цветами, Кира могла все разглядеть в мельчайших деталях.
Дочитав письмо, женщина встала из-за стола, подошла к плите и принялась что-то размешивать в большой кастрюле. Потом она сняла с полки половник, тарелку и налила суп.
При виде дымящейся тарелки у Киры потекли слюни. Ей показалось, что она даже чувствует рыбный запах.