Мальчик Интер в Казани заболел корью; на пароходе мать спрятала его в каюте на багажной полке, закрыв мешками. Если бы его обнаружили, то забрали бы от семьи в карантин с неизвестными последствиями. Если бы он выжил в карантине, то наверняка оказался бы в каком-нибудь детдоме, возможно, потерял бы связь с семьёй до конца войны, или навсегда, из-за колоссальной неразберихи военного времени. Там на полке, за мешками он лежал тихо не потому, что понимал это. Нет, у него была очень высокая температура, он был в полусознательном бредовом состоянии. Пережитые бомбёжки и наглый налёт фашистского самолёта на поезд под Кременчугом пробудили в нем горячее желание драться, бороться с фашистами любым путем. В те минуты, когда его сознание прояснялось, он просил у Бога, чтобы ему перед смертью была дарована возможность проникнуть в ставку Гитлера и убить его: «за слёзы наших матерей: Огонь! Огонь!».
В посёлке Лименда эвакуированных приняли очень тепло. Семья Ина поселилась в двухкомнатной квартире в хорошем двухэтажном деревяном доме. Отец Ина приехал почти одновременно с семьёй. Он стал работать начальником механического цеха на заводе, а мать Ина стала редактором и заведующей заводской моготиражки. Она смогла работать, так как к ним приехала няня, молодая украинка Маня, которая занялась домашним хозяйством и уходом за маленькой сестрой Ина. Ин пошел в школу, в первый класс. Это было время, когда в советской школе мальчики и девочки ещё учились вместе. На парте, которая стояла перед партой Интера, сидели светловолосые северные девочки, с которыми он заигрывал: «всё косы твои, всё бантики, да прядь золотых волос». В Лимендской школе Интер с удовольствием участвовал в театральных инсценировках на сцене заводского клуба, где он играл роль героического партизана, а его «симпатия» играла «бабусю», которую он освобождал. У Ина уже был некоторый опыт публичных выступлений на утренниках в газете «Киевская правда», где работала его мать. Там, на утреннике взрослые помогали ему взобраться на стул, чтобы его все видели. Стоя на стуле, он декламировал детские стихи: «собрав на даче мишек, трёх плюшевых братишек, им плюшевая мама однажды говорит…».
В школьном театре военная тематика присутствовала в полной мере. Здесь Интер в роли советского командира держал за шиворот дрожащего от страха Гитлера и под апплодисменты публики декламировал: