– И ещё. Я тут вот паспорт твой подправил, хорошо есть у меня концы в паспортном. А то прям неудобно, моя жена – Катька!!! Село. На. Гляди.
Катя взяла паспорт – на любовно и аккуратно затянутой в пластик страничке её нового паспорта было чётко и красиво написано – Катарина. И вроде – бы пара букв… А человека, как подменили. Она поежилась, но кивнула, закрыла паспорт, потянулась к жениху, но Владимир тихонько её отстранил, буркнул.
– Давай, давай, времени мало, собирайся иди. Катарина…
Катарина отогнала от себя поток воспоминаний, допила чай, чувствуя, как зверская кислота облепихи постепенно проясняет её мозги, сунула ноги в тапки и пересела за столик, поближе к подруге. От Женьки веяло степной свежестью, полынной терпкостью, ароматом речной воды и кувшинок. Катарина вдруг поняла – Женька-то не постарела. Она все та же, какой была тогда, когда они носились ласточками по степным тропкам, жарились на песке у тихой реки, бегали за молоком на другой конец села, кокетничали с ребятами. Катарина коснулась руки Женьки, ожидая холодного провала, но кожа подружки была тёплой и упругой, совершенно живой.
– Ты, Жень, привидение, что ли?
Женька хихикнула, плеснула ещё чайку, куснула шоколадку.
– Я, Катьк, переходная. Есть такие, потом поймёшь. Я ведь сбежала отсюда. Меня мужик так же, как тебя мытарил, правда мне больше доставалось, я была толстая и баловалась… этим самым. Ну, короче, курила. Кое-что… Сдуру, правда.
Катарина ничего не понимала из того, что плела Женька, поэтому молчала, не противоречила. Женька достала из кармана небольшую бумажку, сунула её Катарине. Это бумажка оказалась фотографией, тусклой, мятой, с неё на Катарину смотрела толстощекая помятая стриженная блондинка с пустым и слегка безумным взглядом оловянных глаз.
– Ага. Это я. Он меня к этому времени уже ненавидел. Да, в общем, и было за что. Я вразнос пошла, творила такое… он меня в этот дом призрения и определил. Три года я здесь проторчала. А потом меня выписали.
Катарина слушала по-прежнему молча. Ладно бы это она сейчас читала в затейливом романе, ещё можно было бы перетерпеть такую чушь, но слышать это от привидения… Это уж слишком. Наконец, она разлепила губы, спросила
– И что? Тебя выпустили? Домой?
Женька кивнула. В её хитреньких глазах мелькнула маленькая свинцовая тучка печали, чуть затуманила ясный светлый взгляд и тут же пропала.