– Посмотри, есть ли у нее какие-либо документы.
Медсестра немного замешкалась. Она ни разу не рылась по чужим карманам, и внутри нее все еще стоял барьер, который не позволял ей так легко шарить по чужим вещам.
– Ну! – приказал доктор.
Пришлось приступить к поискам. Сначала она осмотрела все карманы старой, пропитанной грязью и потом куртки. В левом кармане лежали три измятые десятирублевые купюры. В правом загремела связка из двух ржавых ключей, которыми, видимо, давно никто не пользовался. И наконец во внутреннем кармане Таня наткнулась на что-то твердое, прямоугольное. Это был скомканный паспорт.
– Нашла, доктор, – поспешно сказала Таня и открыла его.
И тут же была лишена дара речи. Лицо, глядевшее с фотографии, не имело ничего общего с той, что лежала сейчас перед ними. Большеглазая, тонколицая, с волнами густых каштановых волос, спадавшими на плечи, оттенявшими белую кожу и зрачки цвета морской лазури. Таня смотрела на женщину, и слезы выступили на ее глазах.
– Как ее зовут?
– Камелина Астрид, – тихо ответила Таня, незаметно утерев слезы рукавом.
– Сколько лет?
– Через две недели будет сорок два.
– Так. Дата рождения?
Таня закрыла паспорт и сухо произнесла:
– 4 октября 1973 года.
– Хорошо, – протянул доктор, не сводя глаз с титульного листа, постукивая колпачком ручки по зубам. – Чего стоишь? Делай что должна. Времени нет, – прикрикнул он.
Девушка растерянно стояла рядом с пациенткой. Лицо, имя, фамилия пациентки отдавались эхом в ее голове. Ноги подкашивались, то ли от усталости, то ли от растерянности, то ли от накатившей боли, то ли от зловония. Она ощутила как рыдание смешаное с тошнотой подкатились к ее горлу. Невольно раздувая щеки, как рыба на берегу, она выскочила в коридор. Пять минут у нее точно есть. Подождет этот деловой доктор, который не любит повторять дважды. Таня три минуты простояла в коридоре, и в этот раз доктор отнесся к ней с пониманием. Собравшись с духом, она вернулась на рабочее место. Сейчас наступило то самое время, когда она может проверить умение владеть собой. Поверхностно дыша, Таня откинула накатившие чувства и принялась за работу. Если женщину переведут в реанимацию, значит, Тане предстоит еще одна самая неприятная для нее задача. Она должна была полностью раздеть больную, обтереть ее чистой ветошью и укрыть свежей простынею. Кислый запах мочи, исходивший от недавно прибывшей, уже густо заполнил все помещение. Татьяна, сдерживая позывы вновь накатившей рвоты, подошла к ней с ножницами. Она, как обычно, начала с верхней одежды. Если в данном случае это можно было назвать одеждой. Вязаный свитер плотно прилегал к костлявому мокрому телу. Таня принялась разрезать рукава. Местами ей даже не нужно было прилагать к этому усилия. Лезвия ножниц легко проскальзывали рваные зияющие дыры, раскинутые по вязаному рисунку. Ранее этот свитер, возможно, был очень даже нарядным. На груди был изображен бордовый олень, рога и задние копыта которого скрылись под застарелыми пятнами. А острые узоры на рукавах слились в одно общее грязно-бордовое пятно с застывшими потеками крови. Сквозь латексные перчатки она почувствовала ее холодную, как у мертвеца, кожу. Все тело больной было покрыто обширными гематомами и синяками. Не было сомнений в том, что бедную женщину безжалостно избивали. Никогда Таня не видела, чтобы так жестоко обошлись с человеком. Слезы сами покатились по ее лицу одна за другой. Пальцы тряслись, земля уходила из-под ног. Когда тяжелые мокрые лохмотья с глухим звуком погрузились в ведро для отходов, Татьяна принялась снимать штаны. Резкий запах тухлой рыбы, ударил ей прямо в нос. Черные плотные штанины были пропитаны мочой, кровью, потом и другими человеческими выделениями. Зловонный запах начал быстро расползаться от кушетки по всему помещению, выходя за пределы открытых дверей, заполняя собой длинный больничный коридор. Таня торопилась снять штаны, стягивая их вместе с обувью. Женщина начала сильно вскрикивать от боли, и медсестра только сейчас заметила, как ткань плотных штанин местами слиплась с ее открытыми ссадинами и ранами на коленках и бедре. Нет, это уже невозможно терпеть. Она со всей силы сдернула с нее всю одежду вместе с кроссовками, которые отошли разом с ее лопнувшими мозолями, затвердевшими язвами и загрубевшей кожей. Кровь хлынула сквозь открытые раны, покрывавшие ее стопы. Женщина вскочила, подняла левую руку, которая не была привязана к кушетке, и, как бы желая ударить напуганную Таню, неистово закричала: