На следующий год я сдавал в Полиграфический, но почему-то меня не приняли. А ещё раз я сдавал на монументальный… И третий раз я сдавал во ВГИК. И вроде я прилично сдал, но меня не приняли. Но это были ещё «еврейские дела». Был 52-й год, «дело врачей». Короче говоря, я просрал поступления, и здесь возникла возможность попасть на стажировку в Большой театр. Я сдал какие-то там экзамены и 1,5–2 года (54–55-й год) работал в Большом театре, писал декорации. И это были интересные годы. Я всё пересмотрел много раз! Очень любил сидеть на репетициях и наблюдать, как это дело происходит. Помню, Файер репетировал, и Глиэр сидел. Это было… «Пламя Парижа». И сидел старик-Глиэр, репетировался его балет. И он вроде бы засыпал, но, когда к нему обращался Файер, от 1-го партера до барьера, где оркестр, громадная территория, и вдруг эта развалина-старик делал па, прыгал на этот барьер, делал такую гимнастическую стойку и выслушивал этого Файера. Было много забавного… Декорации писались в виде щётки большой, называлась она «дилижанс». Палит ра была – телега с вёдрами. Берёшь щётку и мажешь километровые декорации! Была публика невероятная! Например, музей театра возглавляла Ирина Фёдоровна Шаляпина, и я ходил смотрел там декорации. […]
Большой театр – это был правительственный театр. И на этом фоне удивительно смотрелись актёры «Порги и Бесс», негры, приехавшие из Америки>47. И так как у меня был пропуск на нравящиеся мне спектакли, то я раза четыре смотрел «Ромео и Джульетта» Прокофьева. Это был изумительный балет – там Ермолаев, Уланова, Радунский, такой замечательный был балерун. И один раз я пришёл на этот спектакль, когда были актёры «Порги и Бесс». В артистической полно было негров, и вы бы видели, как они реагировали на все эти танцы, дуэль Меркуцио и Тибальта! Они все ходили ходуном. И что поразило: у всех бутылки, пепси или ещё чего-то, – они отрывали крышку (подносит воображаемую банку ко рту), плевали и пили, и вообще вели себя совершенно свободно. Для нас, советских людей… Но они ходуном ходили, когда была музыка вот этой дуэли у Прокофьева (пропевает довольно большой кусок: там, там, там, там, там, та-ра-рам…)!
Ещё я ходил рисовать по студиям, ставились обнажённые. И мои неудачные поступления в институты, Большой театр, ВДНХ, библиотека Ленина – вот те университеты, которые я прошёл. И общение между художниками.