Точные обстоятельства досадного происшествия едва ли можно установить по прошествии двух столетий. Все сходились, что злоупотребления в самом деле имели место, в подтверждение высчитывали расходы Августа Карловича на столь широкую жизнь, сравнивали с доходами, не забыв и наградные. В самом деле, несоответствие выходило очень заметное.
Причины несчастья называли самые разные, и все очень убедительные. Одни говорили, будто бы высокопоставленный вельможа, начальник и покровитель Августа Карловича, повздорил с другим высокопоставленным вельможей из-за важного назначения (даже называли конкретно Тамбовское наместничество), и вся ревизия – подкоп и интрига, нацеленная против покровителя. Другие, и не менее убедительно – что Август Карлович проявил чувствительность институтки, совершенно неожиданную для возраста и положения, будто бы контролер просто нагонял, как водится, ужаса, но не с целью уничтожить, а желая увеличить сговорчивость. Дескать, ничего Августу Карловичу не грозило, кроме некоторых, пусть и крупных, расходов.
Так или иначе, после кончины несчастного чиновника расследование как-то само собой сошло на нет.
Супруг средней сестры, получивший недавно за особые заслуги надворного советника, взялся разбирать дела усопшего. К его удивлению, не только богатства, но даже внушительного достатка Август Карлович не оставил. Имелся лишь незначительный вклад в сохранной кассе да мыза на родине покойника, из самых ничтожных, к тому же заложенная. Обратились даже в Сенат с просьбой о чрезвычайной помощи для неимущей вдовы и семейства.
Скептики были возмущены:
«Невозможно! – горячились они. – Решительно невозможно! Уж сотню-другую тысчонок оставил наверняка. Сейчас отплачут, вышибут из казны деньгу на вспоможение, а там, глядишь, доходные дома появятся и деревеньки под Воронежем».
Скептики ошиблись: не было ни вспоможения, ни сотен тысяч, ни деревенек. После продажи мызы и выплаты долгов от наследства остались такие пустяки, что надворный советник, хоть и присвоил почти все, но остался глубоко разочарован.
Очень скоро Ульяна Августовна вместе с матушкой очутилась в комнатушке на последнем этаже запущенного доходного дома. От всего былого процветания уцелели несколько сотен рублей ассигнациями, немного столового серебра и фортепьяно хорошей венской работы. Ценнейшая вещь для того времени. Здоровье матушки совершенно расстроилось под двойным ударом бедности и вдовства. Кавалеристский жених бесследно растворился в петербургском сумраке.