Это в Советском Союзе, где наукой управляла не объективная истина, а государственная идеология, о профессоре Леметре писали не иначе, как об аббате: «Аббат Леметр придумал теорию создания Вселенной из кокона». Советская наука не могла допустить, чтобы мироздание возникло в какой-то определенный момент времени, потому что за этим утверждением неизбежно следовало задать вопрос: «Почему это произошло?» Разумеется, ничего антинаучного в таком вопросе не было, естественный вопрос, сейчас космология как раз и занимается поисками ответа, опять-таки ни в малейшей степени не привлекая к этому поиску имени Бога, иначе ведь и самого поиска не было бы: «Кокон Вселенной создал Бог в милости своей» – и точка, дальше исследовать нечего.
По понятиям советской науки нельзя было даже ставить вопросы таким образом, чтобы одним из вариантов ответа было бы: «Так создал Бог». Понятно, что ни один ученый (верующий или атеист – неважно) не пришел бы к такому заключению, потому тем самым он порвал бы все отношения с наукой. Но это понятно было ученым Запада, а в СССР, где слово «Бог» невозможно было употребить даже в сослагательном наклонении, научная проблема «начальной точки» в мироздании не могла рассматриваться в принципе. Мироздание не могло иметь начала, потому что начало ассоциируется с Богом, а Бога нет, и значит, Вселенная бесконечна в пространстве и времени.
Именно в СССР возникло понятие «воинствующий атеизм», которое впоследствии приобрело ругательный оттенок – вполне естественно, определение «воинствующий» требовало от простого неверия в существование Творца непременно борьбы против всех, кто в Творца верил. В мире двух аксиом советский ученый не только должен был выбрать непременно одну («не верю!»), что было бы естественно для научного работника (и не обязательно в личном плане), но «с оружием в руках» бороться против тех глупцов, кто в ХХ веке, веке атома и полетов в космос (и ведь серьезно спрашивали у первых космонавтов: «А Бога вы в космосе видели?» Они, понятно, отвечали: «Нет»), продолжает верить в существование какой-то Высшей силы, без которой наука прекрасно обходится.
Наука-то обходится, но вера в Бога к науке не имеет никакого отношения. Как, кстати, и к религии. Это просто выбор одной из жизненных аксиом – выбор этот может быть осознанным, основанным на собственном духовном (в том числе мистическом) опыте, а может быть не осознанным, если человек с раннего детства воспитывался в определенной среде, привык в этой среде жить и аксиомы, принятые в это среде, воспринимать, как собственные.