За дверью действительно оказался неизменно угрюмый Феликс с кипой бумаг под мышкой.
– Мне казалось, ты должна была явиться к Жаклин сегодня утром, – протискиваясь мимо неё в квартиру, сказал он.
– Я решила сначала закончить отчёт, – закрыв дверь, Габриэлла обернулась к напарнику. – Удалось что-то разузнать о вчерашнем звере?
Сдвинув в сторону чашку, Феликс свалил на журнальный столик всю свою гору бумаг.
– Именно поэтому я и пришёл, – сказал он, усевшись в кресло. – Мы получили данные из лаборатории.
– И? – Габриэлла склонилась над документами, скользя взглядом по мелкому тексту.
– Это не зверь, а человек.
– Человек? – она вскинула на собеседника потрясенный взгляд. – Но как человек мог превратиться в такое?
– Отличный вопрос, – безрадостно хмыкнул Феликс. – Похоже, это был одержимый.
– Но одержимые не превращаются в чудовищ. Не физически, по крайней мере, – Габриэлла нахмурилась. – И я так неожиданно ощутила его присутствие, будто он вообще из воздуха появился.
– Данное обстоятельство меня настораживает больше всего, – Феликс удручённо потирал подбородок. – Это уже не потусторонняя сущность, которая может навредить, только если мы переходим в промежуточное измерение, а вполне материальная тварь, способная неожиданно напасть в любой момент, и мы даже предпринять ничего не успеем.
– Но как тень способна полностью переместиться, трансформировав и сознание, и тело? Это же невозможно.
– Выходит, что возможно.
– И что нам делать, если появятся ещё такие монстры? – кусая губы, Габриэлла прошлась из угла в угол. – Великие боги… а заражённый… он ведь, должно быть, не до конца потерял себя и всё чувствовал! Поэтому он и показался таким… диким. Бедняга, должно быть, совершенно обезумел от страха и боли.
В памяти вспыхнуло мгновение, когда каблук Алистера с лёгкостью сломал шею существа, и Габриэлла болезненно поморщилась.
– Мы ведь могли его спасти…
– Я не уверен.
Она остановилась посреди комнаты, требовательно глядя на собеседника.
– Почему?
– Слишком сильная трансформация, – пояснил тот. – Даже если бы удалось как-то обратить вспять физические изменения, то на выходе получили бы человека с абсолютно растерзанным сознанием. Смерть для него была самым милосердным итогом, – Феликс помолчал, мрачно листая документы. – Только вот кто же там был такой милосердный?