Продвигались по ярмарке они медленно. Мартин сновал от стенда к стенду, пытаясь разговаривать на пять тем одновременно, попутно здороваясь с продавцами и встречающимися на пути горожанами, справляясь у всех об их делах и рассказывая о своих. После каждой новой встречи и недолгого шутливого обмена любезностями он обзаводился то сладкой выпечкой, то яблоками в карамели, и продолжалось это неспешное шествие до тех пор, пока откуда-то из-за нарядного прилавка не послышались задорные переливы струн лютни и мелодичный голос:
«Взгляните там, на скатах крыш
В янтарном одеянии
Запел наш самый славный Стриж
О дне солнцестояния…»
Мартин вымученно застонал, замахав руками на певца, который вышел на дорогу перед ними. Оказалось, это один из его приятелей, который в предпраздничный день решил подработать музыкантом.
– Хватит, Вик! Достаточно!
Молодой парнишка лет двадцати вприпрыжку обежал его по кругу, улыбнулся шире и воодушевлённо ударил по струнам лютни, заиграв ещё громче:
«Наш Стриж пригож – ни дать, ни взять,
Почти неподражаем,
Но крылья длинные взлетать
С земли ему мешают.
В выси́ безбрежно голубой
Парит над всеми нами
Янтарный Солнечный Герой
С короткими ногами…»
– Уходим, уходим! – со смехом решил Мартин и, яростно вгрызаясь в яблоко, поспешил вперёд, не обращая внимания на Вика, который остался стоять позади, продолжая свою шутливую песенку на радость горожанам, которые уже собирались вокруг, чтобы понаблюдать за представлением.
«Не сыщешь в мире удальца,
Кто ловок и проворен,
Чтоб смог легко поймать Стрижа.
Но тут явился Ворон.
А Ворон мрачен, Ворон хмур,
Он чёрен словно туча,
Пугает ра́вно лис и кур
Сей нрав его гремучий…
Стрижа за песни невзлюбил
Ворчливый старый Ворон.
И днями напролёт следил
За ним как злобный морок…»
Они уходили всё дальше, и слов уже почти не было слышно, только звонкие переливы струн и смех горожан. Не желая так просто щадить раскрасневшегося от смущения брата, Элайна, зловредно ухмыляясь, продолжала напевать хорошо знакомые слова, ведь авторство шутливой песенки принадлежало именно ей и Реджинальду. Когда-то в далёком детстве они на пару придумали эти куплеты, желая поддразнить младшего братишку, а заодно и отца, которому была отдана роль «ворчливого ворона»:
«– Ты слишком весел, глупый Стриж, —
Однажды каркнул едко.
– Жизнь хороша, не возразишь, —