Ибо этими жемчужинами являются теплое чувствование от ниспадающей на нас благодати Божией: через него получаем мы прощение грехов наших, сладостную и мирную теплоту, радость и неожиданную легкость, а также, по временам, свидетельство веры относительно истинной надежды нашей, и некие прозрения о заботе и милосердии Божиих по отношению к нам. Кто не испытал когда-либо этих благ безмолвия, каждое в свое время? Кто станет отрицать и говорить, что обманут он благодатью Божией, сопутствующей ему? Итак, если, пока мы еще младенцы, стремимся мы в бездонные глубины океана, в которые великие Отцы наши погружались, и бываем одержимы желанием видеть богатства, которые они приобретали и приобретают, тогда утонем мы в океане.
И если, поскольку, легкодоступными и малоценными бывают в глазах наших жемчужины наши по сравнению с их жемчужинами, или если бурь океанских избегаем мы и полностью теряем усердие, то никогда не научимся мы плавать в молитве, не достигнем мы и умственного искусства, которое происходит от духовной мудрости, и не сойдем мы в глубины, где находятся богатства. И может быть, даже дневной хлеб наш не будет обеспечен для поддержания кратковременной жизни нашей, и окончим мы тем, что всегда будем пребывать в нищете и нужде. Ибо не столь мала рука Господня, научившая отцов сознательному плаванию ума и уверенности при путешествии по океану, столь исполненному богатств, чтобы и нам не дать в угодное Ему время крепкое снаряжение, способное противостоять волнам страшного океана, дабы достигли мы тех мест, из которых отцы извлекали духовные сокровища.
О цели возвышенного служения разума, которое есть совокупность всякого подвижничества, совершаемого посредством телесных чувств; благодаря нему входит человек на всякий миг в совершенное слияние с Богом
Когда прозрений в смысл тварных существ достигнет человек на пути подвижничества своего, тогда с этого времени поднимается он превыше молитвы, заключенной во временные пределы, ибо излишне для него с этих пор ограничивать молитву определенными временами и минутами: он уже вышел из того состояния, при котором он, когда хотел, тогда бы молился и славил Бога. С этого момента постоянно находит он чувства свои утихшими и помыслы связанными узами изумления. И наполнен он постоянно видением, изобилующим славословием, которое происходит без движений языка. По временам, опять же, молитва частично остается, однако ум уводится от нее на небо, словно пленник, и слезы, словно источники воды, льются и орошают все лицо вопреки воле его. При этом сам человек покоен, безмолвен и внутри себя наполнен изумленным видением. Весьма часто не позволяется ему даже молиться, и поистине это есть то прекращение молитвы, которое выше молитвы: оно заключается в том, что человек пребывает в постоянном изумлении перед всяким созданием Божиим наподобие тех, кто обезумел от вина. Это и есть то вино, которое веселит сердце человека.