И в конце XX века широкое распространение получил культуризм – забота не просто о силе, нужной штангисту или борцу, но и о пропорциях тела, приближенных к античным образцам.
Однако идеология культуристов очень скоро была разбавлена – тех же щей, но пожиже влей – еще более массовым движением «качков».
Как и во времена Гоголя, русский человек умеет одним словом припечатать, обнажая суть явления.
«Качок» – это уже «попса». «Качку» заказан вход в мир прекрасного (да его туда и насильно не затащишь) – он хочет немедленно угрожать и властвовать в общежитии, в быту, хотя обычно подчинен чужим мозгам, по своему усмотрению распоряжающимся мышцами этого тренированного, но все же пушечного мяса.
Последователи доктора Владислава Франциевича Краевского, основателя и руководителя петербургского «Кружка любителей атлетики», были эстетами от спорта. Конечно, соревновательный дух был им вовсе не чужд, со всем сюда привходящим, но и с широтой, с пониманием, что высший спортивный интерес на тебе одном не замыкается, как бы ты втайне того ни желал.
Вот как описывает Иван Лебедев (мы еще будет говорить о знаменитом Дяде Ване) прибытие в «Кружок» Георга Гаккеншмидта, будущего чемпиона мира, прозванного впоследствии «Русским львом»: «…встретили мы гостя не особенно дружелюбно. Уж очень ревниво относились тогда к иногородним атлетам. Мы слышали, что Гаккеншмидт выжимает одной рукой шесть пудов, но в других движениях слаб. Когда он стал раздеваться, мы, признаюсь, рассчитывали, что вот-вот “всыплем” атлету из Юрьева. Но лишь только Гаккеншмидт снял рубашку, мы так и ахнули: такой мускулатуры ни у одного из атлетов нам не приходилось видеть. Совершенно без жира, весь рельефный, с бицепсами в сорок четыре – сорок пять сантиметров, с феноменально широкой спиной, покрытой комками мышц, – “новичок”, еще не подходя к штанге, одной своей фигурой побил нас в пух и прах. Он начал выжимание одной рукой с 200 фунтов, – штанга пошла вверх, как легкая тросточка, 220, 240 и… 260 – то же самое.
Это был всероссийский рекорд.
Трудно описать, что делалось в “Кружке”: Гаккеншмидту кричали “браво”, “ура”, его качали… мы уже не завидовали, прямо сознав, что новичок – головой выше всех нас».
А «Русский лев» писал потом о Краевском: «Я могу смело сказать, что за все то, что я приобрел и чем стал, я обязан ему. Это был он, кто учил меня, как я должен жить и тренироваться, и это был он, который вел меня по моему жизненному пути…»