В телефоне Купревича продолжались гудки, вот-вот включится автоответчик, но знакомый голос Уолта Вигнера сказал, наконец:
– Влад? Прости, не думал, что ты позвонишь в такое время. – В голосе прозвучало осуждение, и Купревич вспомнил, что сейчас в Бостоне поздняя ночь, а Уолт ложится рано, он жаворонок.
– Это ты меня прости, я не подумал…
– Неважно. Ты в порядке? Когда похороны? Почему ты разрешил хоронить Аду в Израиле? Конечно, это твое право…
– Нет, – сказал Купревич, – Аду похоронили. Вчера.
– Как они могли! – задохнулся в гневе Уолтер.
– Потом, Уолт. Я хотел удостовериться…
«Удостовериться в том, что ты существуешь. Что ты знаешь меня и Аду».
– …Хотел сказать… Просто услышать твой голос! Так тоскливо!
– Я понимаю, – мягко произнес Уолтер. – Молодец, что позвонил. Вот Элен подошла, она не успела выразить тебе соболезнования, ты так быстро улетел, она говорит…
– Передай Элен привет… Она ведь помнит, как мы приезжали к вам, и Ада показывала монолог из будущей израильской роли…
– Я тоже помню, Влад. Ада очень эмоциональна в роли Гермионы.
– А нашу с тобой дискуссию о многомировых теориях помнишь? На прошлой неделе? У меня в кабинете. Там еще Болдман был…
– Конечно. Только какое сейчас это имеет…
– Большое значение, Уолт! Ты себе не представляешь, какое большое. Прости, что разбудил тебя.
– Право, о чем ты…
– Передай Элен, что она замечательная. Сейчас только вы двое – мои единственные…
Горло перехватило, Купревич понял, что, если будет продолжать разговор, непременно расплачется, пробормотал «Спокойной ночи, Уолт», но перед тем, как прервать связь, задал вопрос, вроде бы никак с Адой не связанный. Вопрос нейтральный, но самый важный из всего, что он мог спросить:
– Уолт, погоди. В твоем кабинете закончили ремонт?
Странный вопрос, неудивительно, что Уолт ответил не сразу. В его кабинете в понедельник меняли электропроводку и прокладывали новый оптоволоконный кабель.
– Ремонт? – наконец отозвался Уолт, в голосе звучало удивление. – Ты о чем, Влад? Послушай…
Купревич прервал связь. Поднял взгляд на Баснера.
– Я говорил с Бертом, – сообщил тот. – Это наш… мой… сосед. Мы с Адой часто… Я ему оставил ключи, чтобы он, пока меня нет, поливал цветы.
Ада не любила домашние растения, и дома их никогда не было.
– Я говорил в Вигнером, это мой коллега, у нас соседние кабинеты, и на прошлой неделе мы обсуждали кое-какие теоретические вопросы, он прекрасно помнит.