– Вдруг где-то записано? – я покачал головой. – Мы же не знаем.
Между тем, возле правления кипели страсти. Следопыты-общественники нашли раскуроченный ящик. Повисла зловещая тишина – все думали, кто мог совершить такое святотатство.
– Вы уж извините, – склонил перед телевизионщиками голову отец. – Сами видите, провокация буржуазных сил, контрреволюционные элементы, – повысил голос. – Мы должны сплотиться перед лицом внешней угрозы! Враг не пройдет!
– Правильно, Владимирыч, – поддержал Печенкин. – Мы с тобой!
– Мы проведем самое тщательное расследование, иностранные агенты будут изобличены и наказаны! – отец обернулся к камере и внушительно потряс кулаком.
– Отлично, снято, – корреспондент вяло похлопал в ладоши.
– Вы снимали? – смутился отец.
– Конечно, нам же нужно репортаж сделать.
– Владимирыча по телевизору покажут, – обрадовался парторг. – Давно пора.
– Ура!!! – закричал успевший хорошо похмелиться Печенкин.
– Ура!!! – грянула толпа.
– Качать его!!! – надрывался Печенкин.
– Снимай! – прокричал оператору корреспондент.
Отца подхватили и стали подбрасывать вверх. Ошалевший оператор едва ловил его камерой.
– Хватит! Хватит! – задушено кричал отец. – Поставьте меня!
– Вот так завершился, – в камеру влез корреспондент, – организованный работниками фермы сбор пожертвований на дело борьбы за права угнетаемых нацменьшинств США. С вами был Василий Пройма. До скорой встречи. Выключай, – он махнул оператору.
Оператор выключил свой агрегат и телевизионщики свалили на стареньком РАФ-ике. Уставшие работники поставили отца на грешную землю. Придя домой, мать отняла у нас деньги и потом они вместе с отцом считали их и довольно смеялись. По телевизору отца мы так и не увидели, что при его профессии было благом, но в газете снова про него написали. Еще отцу дали грамоту в райкоме. После вручения, он под шумок украл какой-то спортивный кубок и потом всем хвастался, что был чемпионом Ашхабада по боксу в полутяжелом весе. А потом продал птицу с фермы и мы привычно опять пустились в бега.