– О как! Вить, не забывай, у меня интуиция с рождения!
– Мало ли что и у кого с рождения.
– Молотишь вздор как старая мельница пшеницу.
– Старая мельница, – запел отец, – все перемелется, только ЧП никогда. Только ЧП навсегда. Да! Засим остаюсь вашим покорнейшим слугой.
Отец открыл дверь и засунулся в кладовку, копаясь в завалах разного хлама, натащенного им отовсюду.
– Вот решение, – вынырнул из кладовки и потряс сумкой защитного цвета.
– Что это? – насторожилась мать.
– А вот, – достал из сумки противогаз, – если шланг отрезать и в черный цвет покрасить, то будет самое то.
– Точно в дурку упекут! – перекрестилась мать. – Передачек от меня не жди. Тебя действительно надо было кастрировать, как врачи предлагали.
– Казалось бы, имею должность, и есть, что есть, и есть, что пить, – загундосил отец, – но ловлю преступников в деревне, чтоб тунеядцем не прослыть.
– Зато психом уже прослыл! А пожрать тебе я готовлю, заметь.
– Готовишь ты, – усмехнулся отец, – даже гипердраники пожарить не можешь.
– Твой махровый эгоизм погубит всю деревню.
– Лучше быть махровым эгоистом, – парировал папаша, – чем оппортунистом. Ты видишь эту голову? Она гениальна!
– Лучше бы ты, как все нормальные алкоголики, чертей или инопланетян ловил, – досадливо поморщилась мать.
– Я анормальный, просто люблю прополоскать кишочки, ха-ха-ха.
– Вить, ты просто пигмей какой-то, прости Господи! Ты болен, понимаешь? Болен! Что за очередное помрачение рассудка на тебя нашло?
– Живу без ласки и скажу не тая, – пропел отец, – быть в плаще и маске – судьба моя.
– Без ласки он живет, сволочь, – возмутилась мать, – как мартовский кот по деревне бегает, папуас, а все без ласки, козел похотливый! У тебя, скотина, вечно так стоит, что бог смерти Яма11 позавидовал бы! Тьфу на тебя, пакость блудливая! Электричеством тебя лечить пора! Кастрировать тебя надо было после свадьбы, глядишь и на дармоедах этих малолетних кучу денег сэкономили бы. А то только жрут в три горла да спят до выперду. Все ждут, что мы их обиходим, а сами даже забор толком украсть не в состоянии, черти немощные!
Мать разразилась проклятиями. Но отец не обращал внимания, и по вечерам, надевая плащ, маску и шляпу, тренировался в «беге Черного плаща»: с мелким сучением ногами. Надев плащ, Пашку называл Гогой12, мать – Бинки