знаю? Это решать
вам с вашей бесконечной мудростью.
Женщине он явно не нравился, но Чеймберс слишком замерз и устал, чтобы отреагировать.
– Вы ее извините, – попросил Винтер, качая головой в сторону своей партнерши. – Зато она прелесть, если узнать ее получше, не так ли, Ким? – позвал он, получив в ответ средний палец.
– Вы туда поднимались? – спросил у него Чеймберс.
– Не хотел вторгаться на место преступления, – улыбнулся Винтер, безупречно используя оправдание. – Кроме того, знаете, мы подумали, что он никуда не денется.
Чеймберс согласно вздохнул:
– Много не сделаешь без лест…
– Она встроена в основание, – услужливо сообщил ему подслушивающий Деано. – Сзади.
Винтер даже не попытался скрыть ухмылку. Чеймберс тем временем выглядел так, будто готов заплакать.
– …Отлично.
Подъем по пятнадцати ступенькам показался ему намного длиннее, кусачий ветер набирал силу с каждым преодолеваемым дюймом, пока Чеймберс забирался на плоскую вершину пъедестала, зажав карманный фонарик в зубах.
Находившаяся в тот момент спиной к нему, фигура казалась такой же неподвижной и идеальной, как с земли. Осторожно подползая к ней, он вынул фонарик изо рта, обводя лучом матовый лоск тела, все еще не уверенный, на что смотрит… пока он не дошел до сгиба локтя статуи: сморщенного участка синей кожи, но, бесспорно, кожи. Чеймберс отчасти ожидал этого, однако все равно опешил и выронил фонарик, который скатился с подиума и кувыркнулся в воздухе, как падающая звезда.
– Черт, – прошептал он немного пристыженно.
– Там все нормально? – крикнул Винтер.
– Да! – ответил он, осторожно поднимаясь на колени, чтобы взглянуть на замерзшее лицо в свете луны.
Он был красив, как кинозвезда, практически безупречен. Чеймберс даже подумал, что, возможно, он был актером. Это точно подходило к жаждущей внимания ментальности, которая требовалась, чтобы забраться на подиум и позировать, пока не окоченеешь.
Чувствуя себя более уверенно, Чеймберс встал на ноги, чтобы рассмотреть какие-то отличительные знаки или приметы, и наклонился, приблизив лицо на несколько дюймов к статуе так, что пар его дыхания отражался от блестящей кожи.
Что-то не так… Что, он определить не мог… Может, что-то с глазами? Голубые, как лед… Напряженные… Пронизывающие… Не остекленелый взор пустого сосуда.
Он глядел в них, зачарованный… когда его схватили.