— А что за задание-то вообще?
— Не знаю! — почти прорычал
Терехов.
— Вот ведь засада! — Берс со злостью
переломил в пальцах пластиковую вилку. — И как нам
выпутываться?
— Не. Знаю! — повторил Терехов. —
Главное сейчас – успокоиться и не наломать дров.
— Но как так получилось? — спросил
Данила. — Откуда этот Чингиз вообще взялся?
— Он был с самого начала. Помимо
нашего отряда, есть еще несколько. Со временем все они должны будут
слиться в одну гильдию, и во главе ее встанет командир одного из
отрядов. Тот, кто лучше всего показал себя до этого. И, похоже,
сейчас шеф возлагает основные надежды на Чингиза.
— Если так, то дело труба, — покачал
головой Берс. — Мы связаны по рукам и ногам. Что мы вообще можем
сделать?
— Доказать Молчуну, что он не на того
поставил, — сказал я.
— Да, пожалуй, — покивал Данила.
Мы выбрались из пустой столовой и,
немного постояв на крыльце, двинулись по дорожке к жилому корпусу.
Но Терехов чуть задержал меня, молча положив руку на
плечо.
— Идите-идите, мы вас догоним! —
сказал он обернувшемуся на нас Берсу.
Сам же на развилке потянул меня на
другую дорожку, так что остальные быстро скрылись из виду за
густыми кустами.
— Леонид, я…
—Что «я»? — неожиданно взорвался
безопасник, напирая на меня. — Ты хоть понимаешь, как ты меня
подставил, щенок?
— Я не хотел! Я все исправлю! Разве ж
я думал, что…
— А о чем ты думал? Давай,
рассказывай, что ты еще скрысятничал от ребят? А может, и инфу
сливал за деньги?
— Я не крыса, Леонид! Вы можете мне
верить!
В животе у меня вдруг будто что-то
взорвалось. Это Терехов коротким, но точным ударом двинул меня под
дых. Я согнулся, судорожно хватая воздух, но толком вдохнуть не
получалось — легкие будто бы стиснуло мертвой хваткой. От боли в
глазах потемнело.
— Очень надеюсь, что ты не врешь.
Иначе – молись, сопляк!
Он двинул мне еще раз в бок – вроде
бы не сильно, но мне показалось, что ребра затрещали. Колени сами
собой подогнулись, и я чуть не упал, но Терехов придержал меня,
ухватив за шкирку. Наклонился ко мне с перекошенным от злости
лицом, прошипев последние фразы мне в самое ухо.
Правда, слова были неожиданные, и
совсем не вязались с этой его вспышкой ярости. И смысл их до меня
дошел далеко не сразу — из-за боли я соображал туго.
Он отшвырнул меня так, что я упал на
траву и скорчился в позе эмбриона. По-прежнему толком не мог
вздохнуть, так что хрипел, разевая рот, будто выброшенная на берег
рыба.