Волк в ее голове - страница 27

Шрифт
Интервал



(>) Реальные звуки– Голоса, записанные в 1984 году серийным убийцей Тэдом Рэнсомом во время резни на ферме Глория


Ну, я не знаю.

Ну, пипец.

Я без сил опускаюсь обратно на стул и пытаюсь отдышаться, успокоиться.

Нет, Диана не восторгается маньяками, не тупите. Она паучков-то не давит – выпускает в окно и кричит им вслед что-то вроде «Удачной кругосветки!». Но если к Диане кто-то плохо относится, она ведёт себя ещё хуже. Типа, «Да гори оно огнём». Как будто у Дианы сердце болит, ноет от дерьмового к ней отношения, и она эту рану нарочно бередит – чтобы уж совсем всё сгнило, омертвело и не чувствовало.

Нынешний этап холодной войны начался с сентября, когда отец Николай стал вести у нас ОБЖ, а Диана закрыла рот на замок. Согласитесь, если человек не говорит ни слова, но исправно ходит на уроки, ему обеспечено массовое раздражение.

Ну а дальше… Вы же знаете этих быдломамашек? Едва к молчанию добавилось видео, как Диана ходит во сне на русском, одна дурында заявила, мол, Диана устроит стрельбу в нашей гимназии.


«Я всё министерство на уши подниму, если узнаю, что эта психованная ходит в один класс с моим зайчиком!»


Ох, знали бы вы, куда ходят ваши «зайчики» после трёх банок пива.

Так или иначе, остальные дурынды присоединились к массовой истерике. Поднялся дикий вой, Диану вызвали на педсовет – она упрямо молчала. Веронику Игоревну тоже вызвали на педсовет – она не знала, как разговорить дочь, и тоже молчала. Во всяком случае, в таком виде события дошли до меня.

И теперь Диана разместила в «Почтампе» этот жуткий трек.

Нет, Диана не зарежет никого и, тем более, не устроит бойню в гимназии. Никогда. Но убедит, что способна, и убеждение это доведёт до точки.

Какие же мои слова на неё повлияют?

Ну какие?

Да и не хочу я. Ни писать Диане, ни звонить. Не хочу. Если она устроила молчаливую забастовку против отца Николая, это её право.

Ну что вы так смотрите?

Думаете, я сам так не смотрю на себя?

Исподволь приходит осознание потусторонней тишины. Чайник вскипел, и только поскрипывает на сквозняке занавеска, да глухо ворчит желудок – как бы недовольный хозяином.

Я смотрю на бутерброды с кониной и ощущаю тошноту.

Хочется поесть что-то нормальное.

И выспаться.

Медленно движется мой большой палец: закрывает окно сообщений, тянется к кнопке «домой» по-над немецким стихотворением и вдруг на излёте не то мысли, не то решительности ставит под ним лайк. Тут же наваливается стыд – за трусость, за мелочность, за не-мо-го-ту.