Дорогие и дешёвые – всё одно – течные суки. Но свято уверенные, что я не способен заметить возле себя подходящее к употреблению тело и пытающиеся во что бы то ни стало обратить на себя внимание.
– Дорого… – повторил тихо.
Отступил на несколько шагов, продолжая рассматривать её.
С волос её набежала вода, и теперь она стояла в небольшой луже. Да, в самом деле неплохое приобретение. Лучшее из всего, что предложили мне в питомнике.
– С этого дня ты принадлежишь мне, – нарушил я образовавшуюся тишину. – Даже не так… – снова приблизился к ней и проговорил ещё тише:
– Ты принадлежишь мне с того момента, как попалась мне под ноги. Добыча… – коснулся её бедра, пальцами поймал каплю воды и заметил, как в её взгляде появилась опаска. Вот так, девочка… – Я не люблю, когда меня пытаются сделать дураком. Не люблю, – сказал, неспешно водя пальцами по её бедру.
Чувствовал, как это тревожит её, сбивает с толку. Чувствовал её напряжение, и это мне нравилось. Любую шавку нужно воспитывать. Что же… Это может быть даже интересно.
– Я отдам тебе твои деньги! – горячо воскликнула она, пытаясь отпрянуть, но наткнулась на бортик. – Там было не так много.
Я смерил её взглядом. Похоже, она всё ещё ничего не поняла. Деньги… Это последнее, в чём я нуждался. Но разочаровывать её я не стал.
– Было немного, но за это время набежали проценты, – хмыкнул, видя, как она забеспокоилась сильнее.
– Прошел всего день! – не смогла она скрыть отчаяние в голосе.
– День? – всё же она была забавная. Настолько забавная, что я был готов доплатить отловившим её людям ещё столько же в качестве премиальных. – Ты забыла, какую сумму я выложил, чтобы вытащить тебя оттуда, где ты оказалась? Может, ты хочешь, чтобы я вернул тебя обратно? – посмотрел с ожиданием.
Она молчала, и молчание её было весьма красноречивым. Не хочет. Конечно же, не хочет. Понимает, сука, чем ей это грозит. Ещё как понимает. Глаза-то умненькие.
– Теперь ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, – сочтя её молчание достаточным, продолжил я. – Ты моя собственность.
– И надолго? – она расправила плечи. Последнее, что ей оставалось. Посмотрела мне в глаза.
Я медленно приблизился к ней почти вплотную, взял за подбородок и сказал почти шепотом, прекрасно зная, что так до неё дойдёт куда быстрее:
– Навсегда.