В квартиру она зашла нагруженная пакетами из продуктового, измотанная маршруткой и магазином. Жара всегда давалась ей нелегко.
– Я дома, – крикнула Татьяна, сбрасывая ненавистные босоножки, ремешки которых впивались ей всю дорогу в лодыжки. Она выдохнула и пошевелила пальцами, когда голые ступни коснулись прохладного пола. Босая прошлепала на кухню разгружать пакеты.
– Куда без тапочек? Иди, надень, застудишься, – привычно проворчала мать, по касательной целуя дочку в висок.
– Ноги болят, потом, – как всегда уклончиво ответила Таня, хотя ей совершенно не хотелось в такую жару обуваться.
– Вот вечно у тебя «потом». Что купила? – заглядывая в пакет, поинтересовалась Елена Степановна.
– Ничего особенного, курицу, масла немного сливочного.
– Ты же знаешь, мне нельзя масло, там холестерин.
– Что-то захотелось масла.
– Тебе тоже нельзя, там холестерин, – упрямо поджала губы мать.
– Мама, ну чего ты, я совсем немножко, – дружелюбно и виновато прошептала Татьяна.
– Вечно ты неизвестно на что деньги тратишь.
Татьяна продолжала выгружать покупки. На столе появился небольшой кусочек сыра.
– Что за сыр такой?
– Масдаам, – опять виновато проговорила дочь и даже попыталась быстрее убрать его с глаз долой, накрыв упаковкой макарон.
– Таня, зачем? Это дорого. Надо покупать российский или в крайнем случае голландский. Ты что, миллионерша со своей зарплатой лаборантки?
– Мама, но я сама заработала, от 150 граммов приличного сыра в месяц ничего не случится. И вообще, хватит контролировать, куда я трачу заработанные деньги. В прошлом месяце ты меня съела за то, что я себе помаду на распродаже купила, теперь вот сыр. Сколько можно?
– Кто тебя научит, если не мать, как жить нужно, – недовольно фыркнула Елена Степановна и гордо вышла из кухни.
– Мама, постой, не обижайся, – кинулась за ней дочь, – я тебе свежую ряженку купила, как ты просила.
– Мне ряженку, а себе – сыр, неблагодарная ты, – кинула через плечо пенсионерка.
Таня печально вздохнула: она привыкла к таким диалогам и, наученная горьким опытом, знала, что лучше во время замолчать, тогда ссора сходит на нет, и уже утром они общаются так, как будто вечером никаких упреков не было. Ну а сейчас следовало успокоиться, спрятать покупки в холодильник и пойти умыться. Мама накроет ужин, и они поедят в молчании, зато вместе. Обе не могли друг без друга, но и вместе им было душно.