– А что с нею?
– Знал я, что Вы засранец, да не думал, что настолько.
Парень определенно потешался, подчеркивая, будто не имеет ничего общего с человечеством. Фаина не понимала, почему никто, кроме нее, не может воспринять эти заявления всерьез.
– Да он просто в роль вживается, – отшутился Кирилл.
– Я не стану играть дьявола. Это ведь просто смешно.
– Но почему? Тебе эта роль несказанно подходит. Никто не сыграет его, как ты.
– Пытаться изобразить потустороннюю силу, о которой ничего не знаешь – это слишком… человечно, – отмахнулся Ян, сморщившись.
– А ты, что же, бог среди людей? Или, может, сверхчеловек?
– Точно не первое, – усмехнулся Ян. – Это место занято, к счастью.
– Ты из плоти и крови, как и все люди. Такой же, как мы.
Звякнула ложка, и на кухне стало слишком тихо. Куда-то делась дружеская беседа, в которой каждый мог острить и не извиняться за колкости. Утекла по водостоку вместе с грязной водой. Фаина замерла и прищурилась. Ей вдруг показалось, будто Ян говорит все это с точным расчетом, что она услышит. Использует замутненные формулировки, чтобы позволить ей додумать, дофантазировать. Или это снова паранойя. Ей стало не по себе. Лучше бы она сразу ушла в свою комнату и не стала частью этой неловкой ситуации. Странные все эти ребята, даже страннее, чем она.
– А ты проверял?
Голос – чистый бархат, интонации дразнящие, но в то же время снисходительные. Будто бессмертный, уставший от жизни, просит убить себя, но знает, что это невозможно.
Напряжение достигло критической отметки. Скрипнул стул, словно кто-то откинулся на спинку, принимая вызов. Фаина удерживала себя, чтобы не повернуться. Как же глупо она сейчас выглядит со своей грязной посудой!
– Что же мне прикажешь, ножом тебя пырнуть?
– Попробуй.
Раздался нервный смешок, и вновь невозмутимое молчание Яна. Выжидающий взгляд.
– Девушка, а вы не подадите мне нож?
– Эта-то подаст, – усмехнулся знакомый голос. – Держи карман шире.
– Не хватало мне тут поножовщины, – спокойно ответила Фаина, стряхивая лишнюю влагу с посуды. – Как только уйду, хоть на шампурах сражайтесь.
Шутку оценили, но среди общего смеха недоставало лишь одного – лающего. Напряжение сошло на нет. Разговор вскоре вернулся в прежнее русло, а Фаина ушла к себе, так и не дослушав, чем кончился спор о системе Станиславского. Видимо, товарищи Яна воспринимали его замашки как способ продемонстрировать свое разбухшее эго. Может, они и правы.