– Мама! Мамочка!
Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда рев животного перекрыл крик ребенка. Что, если он…
Я выскочила на улицу, покрутилась по сторонам, но ни ребенка, ни хищника не было видно. Звуки стали четче и словно насыщенней – я почти увидела, как где-то неподалеку маленькое существо прижимается к дереву в то время, как кто-то большой подступает к нему на мягких лапах.
– Кайл! – крикнула я. – Кайл!
Но чуда не произошло, оборотень не выскочил на поляну. Он даже не вышел лениво, в своей любимой манере.
Ребенок истошно завизжал и я, не в силах вынести его боль, свистнула. Громко. Что было силы. Пусть я проиграю, пусть меня теперь не примут в клан, но я не в силах сидеть на дереве, когда могу хотя бы попытаться спасти чью-то жизнь.
Но никто не появился и после свиста.
Никто.
Только невидимый зверь зарычал громче, а ребенок, наоборот, стал всхлипывать тише.
– Ка-а-а-йл! – крикнула я в пустоту, уже зная, чувствуя, что это безнадежно.
И словно подтверждая мои опасения, ветер сменился, он буквально ударил в лицо ароматным мясом и без слов намекнул, почему никого из оборотней нет. Еда – первейший инстинкт у хищников. Наверное, это правило работает, даже если у хищника есть и другие сущности, и даже если речь идет о чьей-то защите…
Сделав глубокий вдох, я различила несколько мясных специй, а потом встряхнула головой, прогоняя никому ненужную обиду, присела на ветку и спрыгнула вниз. Стараясь не издавать лишних звуков и не стучать от страха зубами, я двинулась в ту сторону, откуда все тише слышался плачь.
Я не знала, смогу ли отпугнуть зверя от ребенка. Не знала, смогу ли ему помочь, потому что он хныкал уже едва различимо.
Я знала только, что не могу поступить иначе. И что Кайл не придет. Никто не придет.
А впрочем, теперь даже если захотят, не успеют…
Не передать словами, что я почувствовала, когда поняла, что никакого ребенка нет и, скорее всего, не было. Очень сложный коктейль эмоций, основанный на страхе, с примесью облегчения, непонимания, раздражения и злости, потому что меня выманили. Просто выманили с дерева!
Если бы мама слышала, как я ругалась, она бы сказала, что хорошие девочки так не общаются. Но в эту минуту я не была и не хотела быть хорошей девочкой. Я мечтала накрутить чей-то хвост с кисточкой на руку и с силой дернуть, мечтала взъерошить львиную гриву, а еще лучше – слегка подпалить. В моих фантазиях львиная грива пахла так же заманчиво, как тот шашлык, дымом от которого я могла сполна наслаждаться даже здесь, на земле.