– А что, было бы лучше, если бы он таки был и сгинул в морской пучине?
– Не утрируй!
– А ты не нагнетай.
Ой-йой. Я тихонько выдохнула, чувствуя, как немеют плечи и затылок сковывает в предвкушении необратимого взрыва. Впрочем, Сонька и сама поняла, что зашла слишком далеко, потому как вмиг убрала коготки, подплыла к отцу и ласковой кошкой свернулась у него под боком.
– Ну, ты же сам хотел, чтобы мы повеселились, пап. И яхту эту сам предложил.
– Ах, так это я виноват?
– Да никто не виноват. Мы просто немного перебрали в баре. Ну, и Дэвид там… в общем, там и остался. А уже потом мы поняли, что его нет. Когда на яхту вернулись. Ну и в голову, конечно, самое плохое полезло.
Это точно! Меня тогда перетрясло просто жутко. До сих пор страшно вспоминать.
– Мисс? – привлек мое внимание голос Льюиса. – Не желаете коктейль?
– Воды, если можно.
Я протянула руку за бутылкой, полотенце спало. Не то чтобы мне было что скрывать. И от кого. Тот, чье мнение меня волновало, все уже видел. Господи, зачем я об этом вспомнила?
– Ну, что… – жалостливо поинтересовалась Сонька, давя сразу на все болевые точки Геймана, – ты меня теперь весь вечер будешь ругать?
– А что, прикажешь по голове погладить?
– Погладь! – заявила эта лиса и уложила темную головку на колени отца. А он усмехнулся, все про нее понимая, и принялся перебирать, накручивать на длинные пальцы Сонькины локоны.
Знаете, я никогда ей не завидовала. Ни ее игрушкам, ни ее красоте, ни даже тому, что у нее есть вот такой отец, в то время как я своего не знала. Но в тот миг что-то кольнуло внутри. Я почувствовала себя лишней. Привстала. Огляделась, и оказалось, что всех немногочисленных наших друзей, которые еще оставались на яхте Геймана, будто корова языком слизала. Одна я осталась. Нарушая идиллию воссоединения отца и дочери после долгой разлуки. Ну, и охрана, конечно.
Стараясь не смотреть на Яна Львовича, я нащупала свое парео.
– Эй, ты куда?
– Пойду к себе. Мне нужно почту проверить.
– Да брось! Ты смотри, какой закат! Когда ты еще такой увидишь? – возмутилась Сонька.
Очевидно, не скоро. Послезавтра мы вернемся на родину, а там уж будет не до закатов. Беззаботная студенческая жизнь останется в прошлом. А когда исчезнет необходимость оплачивать мою учебу в Стэнфорде, оборвется и последняя связывающая нас с Гейманами нить. Так хоть редкие счета напоминали ему обо мне. По крайней мере, мне нравилось думать, что иногда, глядя на них, Ян Львович вспоминал меня. Хотя, конечно, эти мысли были глупостью чистой воды. Гейман никогда не стал бы заниматься лично такими мелочами.