– Лети, сокол! – Ключевой сегодня был явно в ударе. – Одно другому не мешает! Будем коллекционировать инвесторов, – захохотал, держась за живот. – Серьезно, – успокоившись, подался ближе, уперев руки в колени, – будем бить по всем фронтам! Ты, Костя, налаживаешь мосты с этим твоим… Эдвардом, а ты, Макс, берешь на себя Хуршида. Во всем этом безобразии прикрываю вас я, – откинулся на спинку дивана.
Мне определенно нравился ход мыслей Валерия. В делах бизнеса он был асом и за последний год многому научил меня. Я мельком посмотрел на Константина: он, кажется, тоже сдавался, но не желал делать это при мне.
– Как вы решите, так и будет. Мне пора, – отрезал я и, попрощавшись, покинул кабинет, и вслед за ним офис.
Карина
«Хам, что он о себе возомнил!» – тихонько возмущалась я, находясь в детской с Алексой. Малышка посмотрела на меня и звонко захихикала.
– И ты с меня смеешься? – игриво произнесла я, беря её на руки. – Сговорились? Вся в отца! – щекоча дочку, выпалила и тут же осеклась.
Мой папа прав: нельзя, чтобы Максимилиан узнал об Алексе. Стравинский изменился до неузнаваемости. Холодный, циничный, он отсудит её у меня, даже чтобы наказать. Только за что…
Но прятаться не собираюсь! Поэтому предложение отца оставить практику восприняла в штыки.
Нет, наоборот, я собрала остатки своей выдержки и вернулась в компанию Огнева, где теперь исполняла обязанности ушедшей в отпуск секретарши. На данный момент это был максимум, который смог доверить мне отец. Но зареклась: обязательно докажу, что способна на большее. В сложившейся ситуации издёвка Максимилиана по поводу моей должности стала просто ударом под дых.
С нашей первой встречи он неоднократно приходил в компанию, как на работу. Я научилась встречать его с показным равнодушием, лишь бросая изредка:
– Доброе утро, Максимилиан Анатольевич, – произнося заученную фразу с такой интонацией, будто это самое грубое ругательство в мире.
Каждый раз он хмурился, неопределенно хмыкал и важно заходил к Огневу. Вы сами объявили мне войну, Максимилиан Анатольевич. Получите – распишитесь!
Однако в один совсем не прекрасный день Стравинский всё же решил со мной поговорить, хотя лучше бы он этого не делал никогда…
В обеденный перерыв отец, как обычно, остался на работе, погруженный в документы, к которым мне доступ был запрещён. Обреченно махнула рукой и поплелась к лифту. Может, стоит бросить эту затею с практикой и рвануть домой, к Алексе? Всё равно только зря штаны протираю, точнее, юбку.