Тут не перестраховка, не готовность пойти на попятную. Другое тут. Не выказать восторга, увлеченности, экзальтации и вообще – «настроения». Во все такое – плохо верится. И здесь то же: «тверд, спокоен и угрюм»… Это обывателю-читателю, литературным дамам обоего пола позволительно восторгаться. Мы же решаем судьбу автора. Годы труда! Мы по ту сторону добра и зла, мы почти не люди – какие-то авгуры, тайновидцы, нет у нас эмоций, одна лишь: объективность!..
«Объективность»… О самом субъективном: о поэзии! Пушкина и то долго «пробовали на зуб». Как для звездного света, нужно время. Кто раньше, кто позже, кто по хрестоматии – «да» обязательно прозвучит когда-то. Редактор занят автором – кому же все выскажу?
– И что же? Вам не нравится в моей поэме просторечье? – спрашивает сидящий перед редактором автор. Редактор мне бегло и молча кивнул. Мол, подожди… Работа с автором. Уверенность, что я пойму все правильно, не обижусь. Более того, сочту – так оно и есть! – эту холодность кивка как доказательство: мы ведь свои… Мы поймем друг друга. Это перед автором надо – выступать. И показать свой энтузиазм, и тонкое понимание поэзии, и зрелость суждений, при всем притом – быть вежливым, радушным. Легкокрылая молва, начальство, то-сё.
Ну и работай себе на здоровье. Посижу. Подожду. Только не воображай, что ты – «работодатель», что я уж очень дорожу этим рецензированием…. Хорошо, если и вправду – «свои». А если – небрежение?.. Три человека, три отношения: явь, мнительность, суеверие…
Посижу, посмотрю… Затем, кто же – автор? Не из тех ли, кому я дал «добро»? Любопытно все же… Или что это – лестно казаться самому себе – добродетелем? Хочется, чтоб автор знал – именно я его «добродетель»?.. А как же те – десятки, если не сотни! – для которых я – «палач»?..
– Я старался избегать литературность! Мои герои – простые люди труда! И говорят они на просторечье!
– Во-первых, нет «простых людей», как нет «сложных людей». Тем более нет «простоты» от труда! Это старые, простите, барские суждения… Мы-де – тонкие, сложные, мы в университетах учились, Гегеля и Писарева читывали… А мужики-де – простые! И долго даже в литературу не пускали! А о вашем просторечье… Хорошо бы… Да у вас оно, не просторечье, а, как сказано у Пушкина – простомыслие! Не слово-мысль, не слово-умысел скрыть мысль… Не то ни се…