– Ждите, щас будет команда зачистки. И да, эта хрень, как вы выразились, тоже села на планировании, "Нордвинд" четыре три семь восемь. Им удалось…
– Спасибо.
Ещё пятнадцать минут мы ждали подхода группы зачистки, пока о дверь кабины не раздался глухой стук.
– Я гляну. – сказал я
– Не открывай дверь, дубина!
Я посмотрел в глазок и увидел Олю. Она выглядела как обычно, лицо было бледным, но это скорее от новых светильников. Она показывала, что я должен позвонить ей.
– Харитон Владимирович, бортовой телефон работает?
– Да, работает, а что?
– Сейчас узнаем.
Я осторожно нажал на кнопку вызова бортпроводника, и через несколько секунд раздался щелчок – трубку сняли.
– Оль, что у вас там?
– Гоша умер, похоже, что инфаркт, остальные в порядке, только от разгерметизации они ведут себя как дураки. Ничего, думаю, через полчаса оклемаются.
– Тогда какого лешего он пристёгнут?
– Чего? Мы его накрыли пледом. Похоже, что он слез и повис на руке. В салоне всё в порядке, если не считать Гошу.
– Так, мы вызвали группу зачистки, в общем, готовьтесь.
Через десять минут к нам подъехала целая делегация в виде двух микроавтобусов со спецназом в костюмах химзащиты… выглядело, как дешёвый цирк.
Почти сразу подогнали трап, и через несколько минут на борт поднялся отряд спецназа, буквально готовый устроить кровавую бойню у нас на борту.
Две минуты мы с Сельчуком сидели, не шевелившись, пока в дверь кабины не постучали.
– Всё в порядке, выходите.
Сельчук спокойно открыл дверь, и в кабину вошёл спецназовец.
– В общем, господа, ваш самолёт чист, а что насчёт того стюарда – просто не повезло, а вам просто показалось от стресса. Все пассажиры проверены, больных нет. И да, пока самолёт не покидайте, сейчас пригонят топливозаправщик.
– Конечно, конечно, подождём. – заявил Сельчук.
С этими словами военный покинул самолёт, а через десять минут к нам подогнали топливозаправщик. В итоге, через двадцать минут мы были готовы отрулить на стоянку своим ходом.
– Так, Павел Андреевич, по итогам экзаменационного полёта, вы становитесь капитаном воздушного судна. – заявил мне Сельчук, когда я закончил выполнение карты по обесточиванию самолёта.
– Спасибо. Чёрт…
– Что такое?
– Знаете… Харитон Владимирович, я пойду в терминал, узнаю, что да как.
– Иди.
Я быстро покинул самолёт по трапу, накинув на себя пиджак на ходу и пошёл в терминал узнавать, что всё же случилось.