Трое экземпляров были прикованы за руки к особо конструкции, ее высота регулировалась таким образом, чтобы рабы могли касаться земли лишь кончиками пальцев ног. Так им предстояло провисеть до утра. Потом же день будет проходить, как ни в чем ни бывало. Посмотрим, справится ли хоть кто-то из них. Сомневаюсь, люди слишком слабы, но это совершенно не мое дело.
– Поймите одно простое правило, раб не может испытывать эмоции. Сочувствие и сострадание не должны никак проявляться в ваших действиях. Именно за это вы и несете наказания. В дальнейшем учитесь сами определять, что вы сделали не так и больше не косячить. А теперь продолжим.
Девку, которая упала, не добежав дистанцию, ожидало другое наказание. И это самая приятная часть вечера. Заставив привязать игрушку к толстому шесту перед казармами, достала свой любимый кнут. Он был выполнен из чистейшей кожи. Тонкие полоски с маленькими заостренными кончиками. Это не металлические насадки, а скорее покрытая напылением из серебра кожа. Таким образом она становилась острее и доставляла больше боли. Раны при этом получались ровные и аккуратные, свести шрамы при необходимости не составило бы и труда. Мои рабы должны быть идеальны!
– Ты, – указала на вольника. – Твое наказание будет иным. Сейчас возьмешь это кнут и нанесешь ей двадцать сильных ударов. Учти, если ты не постараешься, бить буду я. А делать это умею профессионально, уж поверь.
Раб смотрел на меня с презрением и желанием послать куда подальше. Это ощущалось в полной мере, что бесило. Он вещь! Игрушки не имеют своего мнения! Он должен беспрекословно подчиняться. Размахнулась и плеть рассекла воздух, опустившись на спину рабыни. Та закричала в полный голос, а на спине появился отчетливый порез, сквозь который начала литься кровь. Я даже отвлеклась, залюбовавшись своим действием.
– Все еще будешь упрямиться, вольник? – усмехнулась, видя, как он дернулся во время удара.
В ответ мне махнули головой и приняли кнут. Первый удар был слабый, слишком.
– Не засчитывается, – постаралась говорить спокойно. – Все еще двадцать ударов.
Раб практически зарычал, но вовремя взял себя в руки. Меня лишь раззадоривало, что он ослушивается и продлевает мучения нерадивой игрушки. Я всегда могла отдать ее смотрителям. Те любили забавляться с такими слабыми экземплярами, ломая их психику. Женские образцы всегда были легкими в плане подчинения. Хотя я предпочитала иные методы психологического насилия. Все же портить товар не хотелось.