Вспоминая вчерашние события, связанные со знакомством и его закреплением бутылкой водки, они поднялись с перрона вверх по переходу и прошли внутрь вокзала. Люди, беспрерывно толкая друг друга, вращаясь, как шестеренки, устремлялись к трем широким дверям зала для выхода в город и к лестнице, ведущей на перроны. Они круглосуточно крутили этот, провонявшийся от человеческого пота и многолетней грязи, бездушный механизм, вдыхая в него жизнь, который громко именовался «воротами столицы». Рядом, как столпы человеческого хаоса, чинно прохаживались спекулянты, предлагавшие билеты в любую сторону и в любом количестве, да менялы, мявшие в руках толстые пачки украинских купонов и беспрерывно вырыгивающие из себя:
– Рубли, доллары, марки…
Николай с Леонидом вышли на привокзальную площадь и направились в сторону метро, мимо бабушек-пенсионерок, одетых хотя и в поношенные, но чистые платья. Старушки молчаливо держали в руках булки хлеба, палки колбасы, самодельные бутерброды, спиртное и другую вполне доступную, но дорогую по нынешним временам снедь, в надежде, что ее кто-то купит. Бабушки стояли от входа в вокзал до самого метро в пять или шесть шеренг и умоляющими глазами глядели на прохожих: «Купите, ради Бога? Пенсии не хватает не только на жизнь, – на еду!»
Но абсолютное большинство спешащих и толкающихся людей не обращали на их просящие глаза внимания. Когда же появлялся милицейский патруль, бабушки торопливо прятали в сумки свои нехитрые товары и принимали равнодушный вид – мол, ожидают кого-то, а может – им нравится дышать «целебным» воздухом вокзала и бензиновым угаром площади. Но горе тем старушкам, которых милицейский наряд застукивал с открытым для продажи товаром. От юнца с милицейскими погонами следовал суровый выговор матери и требование немедленно покинуть привокзальную площадь, а то ее заберут «куда следует». И проштрафившиеся бабушки со слезами на глазах послушно, по-рабски переходили на другое место, чтобы выручить лишнюю тысячу купонов и купить внукам в подарок хотя бы конфет – стыдно к ним приходить с пустыми руками, а себе булку хлеба. Но валютчиков милиция не трогала – это не торговля водкой и бутербродами, как у пенсионерок, а серьезный «бизнес».
Сначала Николай хотел купить пиво в киосках возле метро, что ближе к пригородным перронам, но, глядя на этих бабушек с виноватыми глазами, сгорбившимися спинами и униженными от устроенной им государством нищенской жизни позами, решил пожалеть их.