– Как лихо она из тебя все дерьмо вытрахала, Жданов, – бросает кто-то смелый уже после отбоя.
– Ничего, – хмыкает тот. – Я в ответ вытрахаю из нее дурь.
– Губу закатай. Больно ты ей нужен.
– Да она не особенно разборчивая. Че пялишься? Вы, что же, о ней ничего не знаете? – в тишине отчетливо слышен скрип пружин, когда Жданов переворачивается на другой бок.
– А что мы должны знать? – проявляет любопытство еще кто-то.
– Есть у нее замечательная традиция поощрять лучшего с курса сладеньким. – Жданов гаденько ржет. – Только не говорите мне, будто сомневаетесь, что среди нас лучшим буду я.
– Гони! – разносится недоверчивый шепоток под потолком. – Ты как будто не знаешь, что за неуставные бывает.
– А ей похрен.
– Чего это?
– Да того! Она дочка Быстрова. Вы не догнали еще? Ну, дебилы-то, ё-моё.
– Ринат Ильич… Ринат Ильич!
Выныриваю из потока воспоминаний.
– Да, что у вас?
– У нас все. Можем ехать.
– Дайте мне протокол задержания. А впрочем, ладно. Потом.
– А с этими что делать?
Оборачиваюсь. Ловлю Сашин пристальный взгляд. Дергаю плечом:
– Что-что… Отпускайте.
Возвращаемся в контору, где я торчу еще бог его знает сколько времени. Отчитываюсь непосредственно перед первым лицом. И контролирую дальнейший ход следствия.
Я не чувствую ног от усталости, когда возвращаюсь домой. А тут еще звонок брата… Миша обращается ко мне не так часто, поэтому, когда он просит меня посидеть со своей годовалой дочкой, потому что у них с женой на работе случился очередной аврал, я без вопросов соглашаюсь. Мы гуляем с Машкой в парке у моего дома. Она только-только научилась ходить, и я коршуном слежу за каждым ее неуверенным шагом. Поэтому, наверное, не сразу замечаю притаившийся в тени деревьев силуэт. Но увидев, уже нисколько не сомневаюсь в том, что это Саша. Я её чувствую на животном уровне. Я только не знаю, зачем она здесь. Или… все-таки знаю?
Саша
Надо встать. Надо что-то делать. Куда-то звонить… Кому-то. В конце концов, у отца хватает связей, и уж кто-нибудь мне точно поможет. Но я сижу, бестолково пялясь в стену, и не могу пошевелиться. В ушах шумит. Сквозь этот шум доносится ворчливый голос экономки, на которую случившееся, в отличие от меня, кажется, вообще не производит впечатления:
– Нет, вы посмотрите, что эти свиньи наделали! Перевернули дом вверх дном и свалили, а ты, Галя, убирай. Так, выходит? Вот скажи, Александра Ивановна, они что, не могли взять, чего им там надо, и уйти, как нормальные люди? Зачем было вытаскивать ящики из стола полностью? Или опустошать книжный шкаф? А чем им мешал ковер? Даже шторы, ты только посмотри… Даже шторы помяли.