– Домой… – Глеб отдал короткий приказ в невидимое глазу переговорное устройство, и их кортеж тут же тронулся с места.
Домой… – повторил про себя Амир. Домой… А там что? Выспаться. Отдохнуть. И ни о чем не думать. Отключиться часов на двенадцать. А с утра навестить дочку… Он так к ней спешил сегодня, так рвался, что напрочь забыл обо всем. И о проклятой стерильности тоже! По позвоночнику прошел холодок. Его беспечность могла стоить Карине жизни.
– Меня с порога развернули. Думаешь, успел нанести бацилл?
– Вряд ли. Там же стерилизаторы повсюду.
– Хоть бы ты меня надоумил…
– Да уж…
Дальше ехали молча. Амир бездумно смотрел в окно и вспоминал… То, что давно не позволял себе вспомнить. В стремительно убегающей жизни, в делах и заботах, в бизнесе и парламентских сессиях, в бесконечных разъездах… То, что научился мастерски выбрасывать из головы, освобождая сознание для продуктивной работы по преумножению собственного капитала. Соня…
Что за черт? Почему сейчас? Может, повлияла последняя сделка, над которой он и его команда в авральном режиме и на пределе сил трудилась последних несколько месяцев? А может, двенадцать часов, проведенные в аэропорту Нью-Йорка в ожидании вылета? Все одно к одному.
Устал… Как же нечеловечески он устал…
Нарушая уютную тишину, установившуюся в салоне, дробно тренькнул телефон. Альбина. Вот же, черт. Только этой ему не хватало.
– Да! – буркнул в трубку, не то, чтобы приветливо.
– Амир! Ну, наконец-то я до тебя дозвонилась! Нельзя же пропадать так надолго! – защебетала его любовница.
– Я занят. Ты что-то хотела?
На том конце провода на секунду случилась заминка – девица судорожно соображала, как правильно себя повести. Не обидеться ли на его грубость? Амир мог поклясться, что слышал, как кипел ее мозг, просчитывая возможные для себя выгоды и не менее вероятные потери от наглядной демонстрации собственного характера. Здравомыслие возобладало.
– Да нет, конечно! Я просто скучаю… Ты же знаешь.
Он знал. Как знал и то, чего на самом деле стоили ее слова. На его памяти такие девочки всегда имели цену. Как правило, не слишком высокую. За колечко с хорошим камнем они обычно прощали все, что угодно. Не то, чтобы он собирался ей что-то дарить. Отнюдь.
– Перезвоню, как справлюсь с делами, – отрезал Амир и отключился, тут же забыв о девке. Хорошо, если вспомнит позже. А нет – значит, нет. Женщины в его жизни менялись с завидной скоростью. Кто его знает, почему? Да просто не цепляли, не трогали ничего в душе. Были неинтересны. Он даже имен их не помнил. «Лена, Катя, Вика… Ве-ро-ни-ка… Чика-чика-чика…» – вспомнил идиотскую песню, недавно услышанную по радио. Хмыкнул. Поймал напряженный взгляд Глеба и тут же весь подобрался: