Перед въездом в крепость его Высочество был принят комендантом генерал-майором Скворцовым, который выехал к нему вместе с плац-майором до мостового укрепления, откуда сопровождал его до самого дома, приготовленного для помещения высокого путешественника. При выходе принца из экипажа находящийся перед домом почетный караул отдал принадлежащие его сану воинские почести. (…) Во все время пребывания у нас его высочества ежедневно по вечерам играла полковая музыка перед его домом. 2-го июня в 8 часов утра Хозрев-Мирза изъявил господину коменданту в самых лестных выражения совершенную признательность за сделанный ему прием, изволил отправиться в дальнейший путь».[89]
В заметке, как бы между делом, сообщается о визите к принцу тагаурских старшин. Это может являться косвенным подтверждением причастности осетин-тагаурцев к инциденту на дороге. Ведь нигде по пути дальнейшего следования принца о визите к нему старшин окрестных сел не сообщалось. Речь, вероятно, идет о ходатаях, которые приходили с извинениями за случившееся нападение. Неслучайно, в заключение всей истории пребывания принца в гостях газета вновь сообщает об экстраординарных хлопотах российского двора о здоровье принца: «Его императорское величество во уважение к засвидетельствованию персидского принца Хозрев-Мирзы об отличном приеме, оказанном ему в проезде до Санкт-Петербурга: в Грузии, в области Кавказской (…) высочайше повелеть соизволил объявить высочайшее его благоволение как начальнику кавказской области, так и Войска донского войсковому наказному атаману (…)».[90]
О том, что осталось за рамками газетной хроники, посвященной путешествию Хозрев-Мирзы во Владикавказ, нам сообщают четыре источника. Прежде всего, это заметки А. С. Пушкина «Путешествие в Арзрум». «Я пошёл пешком, не дождавшись лошадей, – пишет Пушкин, – и в полверсте от Ананура, на повороте дороги, встретил Хозрев-Мирзу. Экипажи его стояли. Сам он выглянул из своей коляски и кивнул мне головою. Через несколько часов после нашей встречи на принца напали горцы. Услышав свист пуль, Хозрев выскочил из своей коляски, сел на лошадь и ускакал. Русские, бывшие при нем, удивились его смелости…».[91]
Другое описание этого же происшествия мы находим в мемуарах эмигрировавшего впоследствии в Турцию генерала М. А. Кундухова. «Не доезжая семи верст до Владикавказа, – пишет Кундухов, – поезд принца около Балтинской станицы встретился с шайкой разбойников, в числе пяти человек, которые из-за скалы сделали три ружейных выстрела и ранили одну лошадь под экипажем Хозрев-Мирзы».[92] Это же происшествие упомянул и декабрист Бестужев-Марлинский в очерке «Письмо к доктору Эрману»: «В 1829 году особенно горцы, ободренные отсутствием войск, стали разбойничать на Военно-Грузинской дороге. Перед проездом моим они увели в плен одного доктора; за неделю отбили купеческий табун из-под пушек конвоя и при проезде Хозрев-Мирзы ранили его нукера».[93]