– Да ты стал коммунистом, – изумленно ответил Натан.
« 7 »
– Ирина Натановна, как хорошо вы сегодня выглядите.
Она подняла глаза, улыбнулась.
– От вас почти всегда веет таким спокойным счастьем.
Снова улыбнулась.
– Может быть, просто осень кончается, – ответила она. – Не люблю осень.
– Осень все ненавидят.
– Мне пора домой, – сказала она. – У нас в гостях мои родственники. Они обидятся, если я поздно приду. А у меня отличные родственники.
Ира вышла с работы, но пошла пешком. Было холодно; со стороны залива дул пронзительный ледяной ветер. Наверное, она еще и одета была не по сезону. Как-то почти перестала за собой следить – даже обращать внимание на то, в чем выходит из дома. Она продрогла, но продолжала идти, стараясь держаться более защищенной от ветра стороны улицы. Уже прошли первые снегопады, так что у стен и вокруг деревьев лежал серый талый снег. Небо тоже было тяжелым, низким и серым; казалось, что еще немного, и облака начнут задевать за крыши домов. Стоял позднеосенний вечер, из тех бесконечных темно-серых ленинградских северных вечеров, когда день давно кончился, если вообще был, а ночь все еще не наступает. Домой Ире не хотелось совершенно; и вот уж кого она точно не готова была сейчас видеть, так это родственников из Хмельницкого. Ей казалось, что они много о чем догадываются, а вот отчитываться перед ними она вовсе не собиралась; да и говорили они в основном сами и о себе. Было понятно, что кроме них самих их едва ли хоть что-то интересует. Кроме того, она вообще не понимала, почему родственники снова оказались у них с Андреем; почему Андрей дал на это согласие. У нее самой практически не было выбора; это же все-таки ее родственники. Но от его бесхарактерности она устала. Родственники могли бы запросто пожить у ее родителей; хоть чем-то родители бы помогли, раз уж ни тепла, ни человеческой поддержки от них не дождаться.
Кроме того, Ира подозревала, что, несмотря ни на что, отец все равно поддерживает с Асей какие-то контакты; даже теперь, когда Ася уже переехала в Москву и общаться с ней он никак не был обязан. Но он всегда любил племянницу; к сожалению, сильнее собственной дочери. Ира давно об этом догадывалась, но после всей этой истории это стало как-то особенно понятным; и боль от осознания этого чувства не проходила со временем. А то, что он поддерживает контакты с Асиной мамой, она знала наверняка. Отец даже не пытался это скрывать. «Она же моя сестра», – говорил он. Хотя, казалось бы, в нормальной семье именно она, Ира, его собственная дочь, должна была быть для него на первом месте; но нет, ей можно было изменять и лгать, ее можно было пинать, обманывать, унижать, а у него все равно находились отговорки. Мама, конечно же, встала на ее сторону, но тоже так странно, что, может быть, лучше бы она просто промолчала.