– Это не опасно? – спросила она.
– Нет.
– И скоро это пройдет?
– Дня через три-четыре.
– И все?
Мама раздраженно посмотрела на нее:
– Что все?
– И все пройдет?
На этот раз мама поняла ее вопрос.
– Нет, так будет каждый месяц.
Ощущения были неприятными, и Арину это расстроило. Она задумалась.
– А что это значит? – спросила она.
– Что ты стала женщиной.
Мамин ответ озадачил ее еще больше. Арина могла много чего о себе рассказать, часто в себя всматривалась, но то, что она является женщиной, казалось ей далеко не самым важным из того, что она знала и думала о себе.
– А что это значит, – настойчиво переспросила она, – что я стала женщиной? И кем я была раньше?
Она неожиданно заметила, что теперь смутилась мама. Это было крайне странным. Такого с мамой не происходило почти никогда.
– Это значит, что теперь ты можешь родить ребенка, – ответила она с видимым усилием. – Или детей. Хотя тебе это еще нельзя.
Этот ответ показался Арине еще более бессмысленным. Среди ее подруг и сверстниц не было ни одной, у которой бы были дети. Да и ей самой никакие дети совершенно не были нужны. Дети относились к миру взрослых, она бы и не знала, что с ними делать. Даже в детстве куклам, которых ей настойчиво навязывали родители, она предпочитала плюшевых зверей.
– Хватит пустых разговоров, – сказала мама снова раздраженно. – Пойди займи себя чем-нибудь полезным.
Но приблизительно в то же время у Арины начала расти грудь, и она росла неожиданно быстро. Арина часто запиралась в ванной и заново рассматривала себя в зеркале. Иногда ей казалось, что грудь еще выросла, а иногда – что ей это только кажется. Потом она заметила, что постепенно грудь становится мягче. Мама купила ей первый лифчик и со странной, непривычной на вкус смесью удивления, неловкости и легкого стыда Арина научилась его на себе застегивать. А еще стало интересно следить за тем, как ее одноклассники, вместо того чтобы смотреть в глаза, все чаще стали смотреть на ее грудь возбужденно и чуть растерянно. Симпатии к ним эти взгляды Арине не прибавляли.
« 5 »
Несмотря на всю яркость и ощутимость тогдашних переживаний, большинство событий того времени запоминалось неотчетливо, обрывочно, и уже по прошествии года память сохраняла лишь их размытые контуры. Но бывало и наоборот. То, что казалось незначительным и случайным, даже не событием вовсе, а скорее мелким повседневным фактом, незаметно начинало прокладывать широкую борозду в память будущего. Так, однажды вечером, в очередной раз решив заставить Митю почитать вслух, что он делал с видимым раздражением, от раза к разу только нараставшим, мама неожиданно его прервала.