– В чем?
Никто никогда не задавал Флоренс столь конкретных вопросов о ее взаимоотношениях с матерью, и сейчас ей было трудно подобрать слова.
Наконец она решилась:
– Вы знаете, что Трамп всегда делит людей на победителей и проигравших?
Хелен кивнула.
– Вот так и моя мать. Она постоянно всех расставляет в соответствии с этой иерархией, которую сама себе выстроила, и я, конечно, занимаю там вполне определенное место. Она всегда стремилась поднять меня на достаточно высокую ступеньку, и очень расстраивается, считая, что я саботирую ее усилия. Ей просто невдомек, что мы по-разному смотрим на этот мир.
Хелен ничего не ответила.
– И она голосовала за Трампа, – добавила Флоренс, неловко усмехнувшись. – Если я неясно сформулировала.
– А ты нет, насколько я поняла?
– Я? Нет, конечно. Вы серьезно?
– Откуда мне знать? – Хелен искренне удивилась.
– Я не социопат.
– Ну, не все, кто голосовал за Трампа, социопаты.
Флоренс только что провела два года в окружении людей, тративших массу энергии, чтобы доказать обратное.
– Либералы, похоже, не понимают, – продолжала Хелен, – что здравомыслящие, умные люди способны отделить личные качества от политики. Они же не лучшего друга себе выбирают.
– Значит, вы… – Флоренс не могла поверить, что задает этот вопрос. Писатели не голосуют за Трампа! – Так вы… вы голосовали за него? – спросила она как можно спокойнее.
– Господи, нет. Я никогда не голосую.
– Правда?
Через несколько минут Хелен свернула налево, на длинную подъездную дорожку с отметкой «частная собственность». Проехав по густому лесу метров пятьсот, они в итоге оказались перед небольшим каменным домом с зелеными ставнями и тонким медным флюгером на крыше. Вид его не имел ничего общего с низкими уродливыми строениями, мимо которых они недавно проезжали.
– Он был построен в 1848 году, – сказала Хелен, проследив за взглядом Флоренс. – Я купила его два года назад, когда начали поступать гонорары от «Миссисипского фокстрота».
Дождь уже вовсю хлестал по розовым кустам, растущим у крыльца. Хелен велела Флоренс оставить сумку в багажнике, и они побежали к двери.
На крытой веранде Флоренс вытерла лицо рукавом, пока Хелен вставляла ключ в старый замок. Дверь со скрипом отворилась, и изнутри на них хлынул поток яркого света. Стены, потолок, полы – все видимое внутреннее пространство было выкрашено в насыщенный молочно-белый цвет.