– Придется мне самой выручать моего Тиббота, – сказала она. – Так или иначе, но я пойду к реке и выясню, что же с ним приключилось.
С этими мыслями она легла спать и уснула на удивление быстро и спокойно. А утром, полная решимости, она собрала маленькую холщовую сумку, положила в кармашек платья крестик и вышла в путь.
До реки она добралась довольно быстро, ведь однажды Тиббот водил ее сюда и показывал ей чудные белые лилии, колышущиеся на поверхности. И, едва она подошла к берегу, сердце ее замерло: на берегу лежали сумка и шапка Тиббота!
Мэйди бросилась на колени и схватила сумку мужа, прижав ее к груди. А затем она в гневе ударила ладонью по воде и закричала:
– Отдай мне Тиббота! Я знаю, ты забрала его!
В ответ на ее слова, в воде вдруг промелькнула легкая тень. И тут Мэйди с изумлением увидела, как к самой поверхности выплыла белая форель! Форель словно знала, кто такая Мэйди и зачем она пришла. Затем рыба махнула хвостом и ушла на дно, а через несколько секунд вновь вернулась к поверхности.
– Она знает, где Тиббот и зовет меня за собой, – догадалась Мэйди. Но только она попыталась шагнуть в реку, вода словно отступила от ее ботинка, и, как девушка не старалась, она и шагу не могла ступить в воду.
Мэйди уже почти отчаялась, как вдруг услышала за спиной тихие шаркающие шаги. Она обернулась – а перед ней стояла та самая старушка с рынка!
– Ох, дитя, – грустно сказала она, беря руку Мэйди в свою, – речная дева обхитрила меня. Ей удалось порвать шнурок, и теперь твой Тиббот вместе с ней на дне.
– Но что же мне делать? – в отчаянии спросила Мэйди. – Река не пускает меня!
– Она и не пустит, – ответила ей старушка. – Эта река не примет живых, а в твоих жилах течет теплая живая кровь. Стань холодной, как морская дева, как эта белая форель, и тогда ты сможешь попасть на дно и отыскать Тиббота.
Мэйди плотно сжала губы, а затем кивнула. Присев, она достала из сумки Тиббота маленький нож с костяной ручкой.
– Этот подойдет? – спросила она.
Старушка долго не отвечала, глядя ей прямо в глаза, и Мэйди казалось, будто она видит самую ее суть, саму душу.
– Ты вправду любишь его больше жизни, – наконец промолвила старушка. – Да, это очень хороший нож. Отведи руку, чтобы она была прямо над рекой, и ничего не бойся. Ты все вспомнишь, когда увидишь его.