Тимашкевич – уполномоченный секции, – получив задание обменять сахар на мануфактуру, вошел в соглашение с Богородско-Щелковским трестом и за эту операцию удержал в личную пользу 29 ящиков ниток, которые продал за 2 млрд. руб., и, наконец, получил с «Оптовика» 1381 млн. руб. за поручение последнему произвести операции с мануфактурой.
Зверев – пайщик частного предприятия т-ва «Оптовик» – дал Топильскому и Тимашкевичу взятку в размере 6 млрд. руб. за получение на комиссию мануфактуры и других предметов, совершил мошенническую сделку в пользу Топильского при покупке национализированных двух домов и имения.
Лаврухин – уполномоченный секции – отчислил в пользу Топильского 800 млн. руб. под фиктивную расписку на фураж.
Рунов – инспектор РКИ при Гуконе – получил взятку в 6 млн. руб. от уполномоченного Наркомпрода Бендера за содействие в получении разрешения на покупку лошадей в Симбирской губернии.
Торсуев – бывший нотариус – незаконно составил запродажную в пользу Топильского на два дома и одно имение, которые были национализированы, датировав ее 1917 годом.
Михайлов Алексей – в 1921 году продал Топильскому бывший свой, ныне национализированный, дом № 14 по Мясницкой ул., составив запродажную 1917 годом.
Вогуленко – составил поддельный договор с уполномоченным Шулевым на поставку сена по 28 тыс. руб. за пуд, хотя в действительности получал по 17 тыс. руб.
Мишель – зам. председателя Центральной контрольно-разгрузочной фронтовой комиссии – пытался при помощи противозаконных махинаций присвоить себе лошадей, принадлежащих государству, используя при этом также свое служебное положение пом. начальника Гукона.
Михайлов Г. Ф. – московский домовладелец – был причастен к незаконной продаже его братом обвиняемым А. Ф. Михайловым национализированного дома в Москве.
Сушкин и Янковский – были привлечены к суду за соучастие в преступлениях, совершенных обвиняемыми Руновым и Бендером.
Дело это рассматривалось 25 мая – 7 июня 1923 г. судебной коллегией Верховного суда РСФСР.
* * *
Товарищи судьи! Перед тем, как закончить судебное следствие, Верховный суд постановил ввиду ясности дела отказаться от допроса оставшихся недопрошенными свидетелей. Это в значительной степени облегчает задачу сторон и, в частности, мою как государственного обвинителя. Если дело достаточно ясно и если суд ввиду этой ясности считает себя вправе отказаться от допроса ряда свидетелей, то, очевидно, те многие дни, которые нам пришлось здесь провести над изучением этого тяжелого дела, не пропали для нас бесследно. Задача моя в силу этого значительно облегчается.