После восстания рабов в 1736 году в Вест-Индии и казни нашего обожаемого негра Цезаря – на следующий год его сожгли на костре – мне запретили водить дружбу с Беном. Наши рабы неделями выли и стенали по ночам, оплакивая неудавшийся мятеж и его последствия, а я, только вернувшись в ту пору из Англии, дрожала в постели без сна.
Разумеется, запреты не смутили упрямую пятнадцатилетнюю девчонку. Всякий раз, как мне удавалось вырваться из-под бдительной опеки матери, я убегала в поля под предлогом, что хочу подышать свежим воздухом. А случалось это нередко из-за ее участившихся приступов недомогания.
Мой отец был глубоко опечален и подавлен потерей Цезаря. Мне отчаянно хотелось спросить, почему он тогда не вмешался, чтобы спасти негру жизнь. Впрочем, я и сама понимала, что, как у человека на государевой службе, у него связаны руки. А тем временем Бен и сам начал меня сторониться. Между нами словно пролегла незримая граница, и я по наивности не сразу осознала, что она всегда присутствовала. Но от этого осознания мне не сделалось легче, сердечная боль не унялась. День за днем, неделя за неделей я бежала по дороге вокруг полей сахарного тростника, по тропинке между деревьями, выбиваясь из сил, к окраине участка земли, на котором всегда работал Бен, и натыкалась там на опасливый, недоверчивый взгляд. Бен смотрел на меня, как чужой. Мне здесь больше не были рады.
– Опасность исходит не от негров, дорогая моя Элиза.
Отцовский ответ на мой вопрос отвлек меня от тягостных воспоминаний.
– Не от негров, – продолжал он, – а от белых людей из города и окрестностей. Будь очень осторожна – за тобой станут наблюдать.
– Позорный столб нужно убрать в любом случае, – настойчиво повторила я. – Вы часто говорите, что о человеке можно судить по тому, как он относится к нижестоящим. – Не было смысла уточнять, что именно я в свете этого утверждения думаю о Старрате.
Отец кивнул:
– Верно. И насилие порождает насилие.
– Вы же не верите, что здесь возможно такое же восстание, как было на Антигуа? Правда, папенька?
– Я боюсь, что при малейшем намеке на возможность восстания все заведомо подозреваемые в причастности будут схвачены и повешены без суда и следствия. И не дай бог среди них окажутся те, к кому ты успеешь привязаться. Вспомни о бедном Цезаре. Наверное, ты думаешь, что я мог предотвратить то, что с ним случилось, спасти его, но поверь, это было вне моей власти. – Он откашлялся.