– Ох ты ж… красиво!
– Что хотел?
– Есть наручи парные?
– Есть. Вы там в порядке? – Олег роется в саквояже, отыскивая наручи, которые вплотную крепят за запястья двух человек, бросает Северу.
– Да. Ты, кстати, был прав – не в Мари дело. Правда, он рассек Лерке бедро стеком.
– До крови?
– Да. Ничего, остановили, заклеили, сейчас уже без девайсов, страшного не случится.
– Ты смотри там, Славка, он кровь видит и дуреет.
– Да все, остановили, нормально. Как он так – во всю руку стеком…
– Все, иди, – Олег краем глаза замечает, что я зашевелилась, и шест опять раскачивается.
Север бросает в мою сторону взгляд, в котором нет ничего, кроме восхищения, и то, скорее, адресованного умению моего Верхнего, а не мне, и выходит из комнаты.
Олег же запирает дверь и возвращается ко мне, сдвигает, насколько может, чашки лифчика и берет зажимы. Те, что с лапками, цепляет по кругу, винтовые навинчивает на соски, проверяет, держатся ли, и снова ложится на кровать, прихватив стек. Время от времени он пошевеливает зажимы концом стека, и я всякий раз издаю какие-то странные звуки – что-то между стонами и истерикой.
– О, как тебя кроет-то, моя девочка, – смеется Олег. – Снимать?
– Н-нет…
Я знаю, что ему нравится вид моего вот так причудливо зафиксированного тела, потому готова провисеть так столько, сколько он решит. У Олега, к счастью, не так много фетишей, и подвесы, пожалуй, самый сильный из них. Иногда ему вообще ничего больше в экшене и не надо. А меня от шибари накрывает порой даже сильнее, чем от порки – как будто скрученное веревками тело дает свободу всему, что находится в моей голове.
Олег развязывает узел веревки, фиксированной к спинке кровати, и потихоньку опускает шест вместе со мной на покрывало. Зажимы впиваются в кожу, коснувшись поверхности, но я даже не чувствую этого – в голове шумит. Олег убирает шест, ослабляет веревки, переворачивает меня на спину и по одному сшибает стеком зажимы, кроме винтовых. Эти снимает рукой, внимательно глядя мне в лицо. Я запрокидываю голову, стараясь, чтобы он не видел, как меня буквально выносит от резкой боли в наполняющейся кровью груди.
– В глаза смотреть, – негромко говорит он, но я не могу справиться. – Мари, в глаза, я сказал.
Не могу… зажимы летят куда-то к подушкам, Олег сжимает грудь так, что я вскидываюсь вверх всем телом.