– Не понимаю, зачем это вообще надо было?
– Да боялись большевики казаков. Казаки, это же войны. Это в крови, от самого рождения. Казаки сами формировали сотни, выбирали атаманов. Они всегда были боеспособны. А пластуны чего стоили?
– А кто это такие? – удивленно вскинул брови Барс.
– Пластуны, это такие парни, которым ниндзя в подметки не годятся. Работали в основном ночью, незаметно подбирались к противнику и без криков и шума шли в атаку. Как правило, вооруженные ножами и короткими шашками. Существуют свидетельства, что десяток пластунов расправлялись с ротой врага, при этом сами не несли потерь.
– Так почему бы, этим большевикам ни склонить казаков под свои стяги?
– Да какие там стяги? – махнул рукой Егерь. – Голодранцы. А казаки царю присягали. Хоть и не шибко грамотные были, но честь блюли, что эти, – Егерь кивнул головой в сторону. – Самураи раскосые.
– Тогда почему этим голодранцам удалось победить? – спросил Барс, подбрасывая дров в костер.
– Был момент, когда казаки сломали большевиков. И вот тут в ход пошла другая политика. Пошли красные на уступки. Пообещали всепрощение. А казаки хоть и войны, но не охочи до крови. Думали, все наладится. Но это уже позже. А до этого настоящий геноцид против казаков развернули. Вот и в этот хутор прислали роту моряков. Те свое дело знали.
– Так здесь хутор был? – удивился Барс.
– А ты думал, что колодец для красоты? Был хутор.
– И что моряки?
– Обождали до ночи вон в той балке, а когда в последней хате задули лампу, стали в дома к спящим заходить. Так за час штыками, да кортиками весь хутор и выбили. Никого не пощадили, даже собак. Всех убивали, от дряхлой старухи, до новорожденного младенца. Убивали и волокли сюда. – Егерь кивнул в сторону колодца. – Затем сбросили всех в этот колодец. Управились до рассвета. А потом вернулись в хаты, перекусили наскоро тем, что было в этих самых хатах, набили карманы и вещмешки разным добром и отправились в обратный путь. Даже кровь не смыли с себя. Комиссар сказал, мол, на Дону отмоетесь. Только как отмыться-то? Столько невинных погубили. С тех пор нет больше хутора, а колодец стоит. И стонут души убитых, пугая непосвященных. А кто с соседних хуторов и станиц мимо проезжает, тот обязательно остановится и помянет земляков. И по сей день так.
Барс угрюмо молчал. Говорить не хотелось. Перед глазами стояла страшная картина услышанного.