– Неделю назад.
– После этого в ваш адрес стали приходить угрозы?
Брэнда оставила его вопрос без ответа и вместо этого сказала:
– Хотите мне помочь? Найдите отца.
– А это, случайно, не он вам угрожает?
– Плюньте вы на угрозы. Отец любит все контролировать, Майрон, и в этом смысле запугивание – просто еще один инструмент.
– Я вас не понимаю.
– А вам и не надо ничего понимать. Он ведь ваш друг, не так ли?
– Ваш отец? Я не видел Хораса более десяти лет.
– И кто виноват?
Эти слова, не говоря уже о горьком тоне, каким они были произнесены, удивили Майрона.
– Что вы хотите сказать?
– Вы его не забыли и хорошо к нему относитесь?
Майрону, чтобы ответить на вопрос, много времени не понадобилось.
– Не забыл и хорошо отношусь. И вы об этом знаете.
Она кивнула и быстро поднялась с кресла.
– Он попал в беду. Найдите его.
Вскоре Брэнда появилась снова, облаченная в шорты «Зум» из лайкры и спортивный бюстгальтер. Пока профессиональные модели глазели на ее формы (не рост, поскольку многие тоже были под шесть футов, а мышцы, конечности и тугую плоть), Майрон думал, что она выделяется среди них как сверхновая звезда, окруженная газообразными объектами.
Фотограф заставлял Брэнду принимать рискованные позы, и она определенно чувствовала себя не в своей тарелке. Но Тед ничего не хотел замечать и, продолжая напрягать мышцы, бросал на нее страстные взоры, исполненные, как ему казалось, безграничной чувственности и сексуальности. Брэнда из-за этого дважды прерывала съемку и смеялась ему прямо в лицо. Продолжая втайне ненавидеть Теда, Майрон не мог не заметить, насколько Брэнда в прямом и переносном смысле выше этого парня.
Потом Майрон вынул из кармана сотовый и набрал частный номер Уина. Уин работал финансовым консультантом фирмы «Лок-Хорн секьюритиз», старейшего финансового учреждения, которое первым начало продавать акции «Мейфлауэра». Его контора располагалась в Лок-Хорн-билдинг на пересечении Парк-авеню и Сорок седьмой улицы в самом центре Манхэттена, и Майрон арендовал у него помещение под офис. Для спортивного агента иметь офис на Парк-авеню считалось высшим классом.
После трех гудков трубку снял автомат, сообщивший голосом Уина следующее: «Никаких сообщений оставлять не надо. Повесьте трубку и умрите». Майрон покачал головой, хмыкнул и, несмотря на предупреждение, как всегда, надиктовал сообщение.