– Вот именно! Мой план молниеносной войны всегда давал богатые результаты. А здесь, в этой бескрайней, непонятной стране только молниеносная война – ключ к триумфу. Александр запросит мира, и я продиктую свои условия. К русскому царю и его народу я не питаю вражды, но они должны выполнять мою волю и проводить ту политику, которую я велю. Прикажи́те седлать коней. Посмотрим, как продвигаются наши дела.
***
Кромешную темень вспороли огненные цветы костров, и ночная степь стала похожа на звёздное небо с молчаливо перемигивающимися таинственными светилами. 27-я дивизия генерал-майора Неверовского, спешным маршем следующая на соединение со 2-ой Западной армией Багратиона, остановилась на короткий отдых. Дивизия была совсем новая, сформированная перед войной, в апреле месяце. Александр I вызвал Неверовского в Петербург, и военная судьба Дмитрия Петровича начала иной отсчёт времени: «Направляю тебя в Москву. Поручаю сформировать новую пехотную дивизию. Прошу сделать это как можно быстрее». Жаль было покидать ставший родным Павловский полк, где каждый солдат прошёл его личную выучку. В последнем полковом приказе Неверовский написал: «Прощайте, молодцы-гренадеры! Не поминайте лихом своего командира. Я же время это и вас никогда не забуду».
И наступили дни и ночи беспрерывных хлопот, беготни, воинских учений. Промедление и халатность Неверовский расценивал как предательство. Генерал с боевым опытом и стажем, он понимал, что войны с Наполеоном не избежать, и чувствовал, что она не за горами, а значит, надо успеть. Успеть не только укомплектовать дивизию, но и обучить рекрутов-новичков, чтобы они не пали в первых же боях.
В Москву и Подмосковье прибывали большие партии рекрутов, каждое утро в штабе Дмитрий Петрович принимал рапорты своих бригадных командиров. У полковника Княжнина не хватало лошадей и повозок, у Ставицкого в Одесском и Тернопольском полках – патронов, у егерей полковника Воейкова – обмундирования, хотя его батальоны уже полностью были укомплектованы. И Неверовский снова и снова летел к московскому губернатору просить, убеждать, требовать.
Генерал повернулся на бок, освобождая затёкшую спину, глубоко вздохнул. Степь пахла дымком, но ласковым, мирным, приятно щекочущим ноздри, а не тем пороховым, горьким и едким, что расползается от пушечных взрывов. И сверчки… трещат без умолку, бестии! После сражения на поле брани их не услышишь. А солдаты спят. Что им козявкины песни! После изнурительного дневного марша им хоть в бубен бей – не поднимешь. Только у него ни в одном глазу. А заснуть бы стоило. Впереди – ох как много всего, и силы понадобятся. Хорош же будет он командир, коли дневная жара (неимоверная!) обратит его в безвольного истукана, клюющего носом! Он закрыл глаза в надежде обмануть бессонницу, и чуткая дрёма вновь увязла в закромах памяти, как в сундуке с накопленным и сберегаемым добром.