– Он украл её и прячет под подушкой, ваше превосходительство, – презрительно скалясь, рявкнул второй.
– Да как вы смеете? – вознегодовал Степан Павлович. – Немедленно убирайтесь из моей палаты, а не то я позову главврача!
– Слыхали? – раздался смешок.
– Не слыхали, а слышали, – грубо оборвал человек в цилиндре, отвешивая своему напарнику подзатыльник. – Зови, милейший, зови. Да смотри, как бы тебя не позвали, – и он плюнул в сторону Сбитнева.
Степана Павловича словно оттолкнуло назад; в глаза ударила мерзкая чернота, разъедая; он сделал шаг, два, зашатался, и, не удержавшись, рухнул на пол. Яблоки поскакали в разные стороны; клап-клап-клап… Мёртвым грузом упала, словно приклеилась к дощатой поверхности, подарочная колода. Хлоп – крякнула дверца шкафа, напоминая о далекой реальности за пределами обморока.
Уже через пять минут над тяжело дышащим на кровати Сбитневым склонился Пётр Моисеевич.
– Что с вами, Степан Павлович? Вам стало нехорошо? – с заботливой терпеливостью вопрошал врач.
– Доктор, я прошу переселить меня в другую палату! – задыхаясь, потребовал пациент.
– Но извольте, голубчик, мест больше нет! И потом, чем вам не нравится ваша комната? По-моему, она прекрасна, да-да!
– Мне здесь дурно, – пояснил больной, откидываясь на подушки.
– Тем более вас нельзя перевести. Ваша болезнь прогрессирует, несомненно! Впрочем, после усиленной терапии всё пройдет…
– Там за столом играли в карты двое людей, – обиженно сказал Степан Павлович. – Они глумились надо мной.
– Какие глупости, ха-ха, дражайший, ну вы и придумщик! – развеселился Брамс. – В гошпиталь не может проникнуть никто посторонний. Однако, возможно, из-за ваших болей у вас начались галлюцинации? – тревожно добавил он, сам немало задумавшись.
– Да нет же, боли не усилились. А ночью за стеной мне к тому же не давали спать! – пожаловался Сбитнев. – Постоянно смеялись и гремели!
– Ах, с этим я разберусь, можете не беспокоиться. Всё мигом наладится, да-да! – уверенно заговорил доктор. Теперь он понял, откуда ветер дует, и галлюцинации тут совершенно не причем.
Злой и раскрасневшийся от полученного выговора Виктор Младышев грозно спускался по лестнице.
– Миша, подойдите, – сурово приказал он старшему санитару.
Михаил Селенский внутренне зажмурился, предчувствуя беду.
– Вы там что такое учудили?! – гневно произнёс Виктор. – Мне старик из-за ваших шалостей такую головомойку устроил, что можно месяц в банях не бывать!