– Но Виктор Борисович, Вы же сами нас попросили, – замялся санитар. – Мы и пошумели немножко ночью в закрытом кабинете, да не более того…
– Пошумели – это ладно, а вот переодеваться и играть в карты в палате у больного – это уж слишком! Смотри у меня… – пригрозил Младышев.
Встряхнув волосами, словно пытаясь сбросить недавние упрёки Брамса, Виктор пошёл дальше.
Михаил Селенский проводил его недоумённым взглядом и пожал плечами. Ему было совершенно невдомёк, о какой такой игре в карты толкует помощник главврача.
В этот же день, принимая выписанные Брамсом таблетки, Степан Павлович почти окончательно убедил себя в том, что незваные игроки ему попросту пригрезились. Если бы не одно «но». На столе, куда он положил найденную накануне шестерку крестей, появилась другая карта – бубновый король. Сбитнев уже погрешил на подарочную колоду, однако не обнаружил в ней недостач. Совершенно обескураженный, он, правда, решил вернуть не принадлежащие ему вещи при первой возможности, потому что не имел обыкновения присваивать чужое. И такая возможность ему вскоре представилась.
Примерно к полуночи Степан Павлович проснулся, осознавая, что он не один. Переживания дня заставили его спать лицом к стенке, в страхе натолкнуться ещё на что-нибудь странное. Луна всё также нагло запускала свои пальцы в комнату, рисуя на стене перед ним серебристые узоры. Внезапно холодную тишину прервал густой, не менее холодный голос. От неожиданности пациент вздрогнул под одеялом.
– Послушай, ты начинаешь испытывать моё терпение. Сначала шестерка крести, теперь мой любимый бубновый король. Я же велел тебе пересчитывать карты после каждой игры. Таким манером ты растеряешь всю колоду, олух! – послышался звук оплеухи.
– Смиренно прошу простить неразумного дурака, – ответил другой голос, злой, но при этом дребезжаще жалобный и не такой холодный, как первый. – Я ведь не мог, ваше превосходительство, подобно вам предугадать, что у нас вознамерятся красть карты.
В этот момент благородный дух Степана Павловича, который живёт в каждом мало-мальски уважающем себя существе, возопил.
– Извиняюсь, – громко сказал он, слезая с постели и сам дивясь своей смелости, – если вам так не терпится играть полной колодой, я могу предоставить вам мою.
Игрок в цилиндре воззрился на него с ледяной насмешливостью. Сбитнев собрал все остатки своего мужества и положил подарок тётки на стол.