– Что не так? – вяло отбиваюсь я.
– А то, что драгоценности было бы правильным поделить на три части: Серёже, тебе и Люське.
– Насчёт Серёжи ты, пожалуй, права, – согласился я. – Память о матери. Об этом я как-то не подумал. А мне-то зачем? Я бабских цацек не ношу.
– Ты не носишь, женщины твои носят: Ирина и Настя.
– Если они узнают, откуда цацки, то не возьмут, – отверг я её идею.
– Ты думаешь? – усомнилась Света. – Хотя, может, и не возьмут. Русские бабы – они гордые. Так ты им не говори, откуда – подари так, молча.
– Молча я не могу, – твёрдо ответил я.
– Ах, какие мы правильные, – с сарказмом произнесла Светлана. – Хрен с тобой, поделю на две части.
– На три, – поправил её я.
– Чего натереть? – не поняла она.
– На три части, говорю, дели.
– Всё-таки передумал?
– Нет, одна треть тебе.
Светлана с благодарностью посмотрела на меня, но от предложения всё-таки отказалась:
– Я так тоже не могу.
– А говорила, что я один тут правильный, – подколол я её. – Но хоть что-то на память возьми.
– Что-то и на память возьму, – согласилась Светлана. Она вывалила из шкатулки драгоценности, выбрала пару каких-то бирюлек. – Вот это – ты не против?
– Я же уже сказал.
– Ладно. Остальное делим пополам.
Её пополам оказалось явно в пользу Сергея, но я уже устал спорить.
– Хорошо, это я дарю Люсии, и положи всё в шкатулку.
Светлана хотела было возразить, но передумала.
– Ладно, пусть будут в шкатулке.
* * *
Наше появление на свадебной церемонии было встречено по-разному. Люсия и Серж были искренне рады. Хосе тоже не воздержался от дружеского приветствия. Остальные гости остались нейтральны, за исключением Вяземских, которые не стали скрывать своего неодобрения. Когда дело дошло до вручения подарков, я передал молодым документы на дом и машину, что было встречено гулом одобрения.
– И ещё одно, – произнёс я, стараясь говорить так, чтобы меня слышали только Люсия и Серж. – Это тебе от мамы-Кати.
Люсия сразу узнала шкатулку, заглянув внутрь, узнала и драгоценности, после чего обняла меня и прошептала на ухо:
– Спасибо, дядя Старх. И вовсе не за драгоценности. Ты понимаешь?
Я понимал.
* * *
Помимо меня и сотрудника банка при вскрытии ларца присутствовали нотариус и Михаил Сергеевич. На присутствии последнего настоял я. И вот наступил момент, которого потомки Сергея Сергеевича Вяземского ждали девяносто лет. Нотариус торжественно вручил мне ключ от ларца. Я аккуратно вставил его в скважину и осторожно повернул. Крышка откинулась, я выложил на всеобщее обозрение лежащие в шкатулке вещи. Внушительный православный крест-мощевик, православная же икона в дорогом окладе, бумаги, бумаги, бумаги… Не знаю, как Михаил Сергеевич, но я был глубоко разочарован. И вот из-за этого погибла Катя?