Сосед Ивана Алексеевича выпить любил, а уж тем более в гостях, за чужой, что называется, счёт, но согласиться сразу как-то не решился.
– Да я… понимаешь, Иван Алексеевич, тут… это… собирался…
– Пойдём, пойдём, – перебил тот его.
Семён Фёдорович нервно покусал нижнюю губу, и, изобразив на лице нечто среднее между испугом и удивлением, ответил:
– Иду. Только накину что-нибудь.
Придя домой к соседу, Семён сел за столик в комнате, а хозяин пошёл за второй рюмкой на кухню. Гость огляделся, с присущей ему от рождения подозрительностью, и, моментально сообразив, что что-то произошло, загорелся нетерпеливым любопытством. Иван Алексеевич в этот момент вернулся с только что вымытой рюмкой, и налил себе и соседу коньяк.
– Ну, рассказывай, – прищурился Семён Фёдорович, – что за праздник у тебя?
Иван, конечно, не собирался рассказывать историю вечерней прогулки, но объяснить появление дорогого напитка как-то было нужно, только он не знал, как.
– Да ничего, собственно, такого не случилось.
– Ну, не ври, – улыбнулся сосед.
– Да говорю же ничего, так… получил неожиданно премию.
Иван Алексеевич присел напротив Семёна.
– Лучше давай выпьем.
– Ну, давай…
Соседи выпили. Коньяк был действительно отличный, и Семёну сразу же захотелось ещё.
– Давно такого не пил, – сказал он, покосившись на бутылку.
Иван Алексеевич, поймав жадный взгляд соседа, потянулся к коньяку, и, наполнив рюмки, сделал пригласительный жест. Семён, облизнувшись, поднёс напиток к губам и выпил, округлив глаза на полированный сервант соседа, где ярко отражалась трёхрожковая люстра.
– Дорогой коньяк?
– Стоит прилично.
Оба замолчали. Иван Алексеевич, потребивший в два раза больше Семёна, почувствовал расслабляющую члены негу, и, растёкшись в кресле, блаженно смотрел на столик. Его сознание наполнилось какой-то необыкновенной умиротворённостью и уверенностью в завтрашнем дне.
– Много дали? – поинтересовался Семён Фёдорович, и глаза его заблестели, как два ёлочных новогодних шарика.
– Чего? – не понял Живожук.
– Премия-то большая?
– А… – опомнился Иван Алексеевич, – немаленькая, – витиевато ответил он.
– Ишь, ты! А по какому случаю? – не отставал Семён.
«Это неприлично просто! – возмущённо подумал Живожук, – Клещ какой-то, а не сосед».
– Юбилей предприятия. Тридцать пять лет. Годовщина, так сказать… – соврал первое попавшееся Живожук.