– Они угомонились после этого, или надо наподдать? – уточнил Самсон.
Как же, подумал я, «наподдать», уж ты-то в драку самым последним полезешь, мафиози хренов.
– Не, всё нормально, Самсон, мы разобрались уже.
– Хорошо, – с важным видом закончил разбор наш маленький босс.
Его самодовольная рожа внезапно меня разозлила. Я с раздражением встал и сказал:
– И что вы тут сидите столько времени не могу понять?
Самсон переглянулся с Делюгой и они заговорщически захихикали.
Видя, что я напрягаюсь, Красный, верный своим коммунистическим принципам о равенстве и братстве, торжественно раскрыл все карты:
– Пашок какое-то дельце провернул, буфетчица сказала подождать пока все не уйдут, и будет какой-то сюрприз.
Делюга фыркнул:
– Вечно ты всё сливаешь, никаких тайн с тобой не сохранить.
– Это от кого, от нас тайны? – начал злиться и Толстый. – Я думал мы тут самые близкие!
– Не напрягайся, Суфле, он шутит, – сказал Чудо-Тварь.
– Слышь чё, «Суфле»! Рот заткни свой! – заорал Толстый.
Я решительно встал:
– Пойдём, Олег, не надо обострять.
Толстый шумно дышал:
– Пойдём, пойдём, – настаивал я и потянул его за футболку.
Рукомойников резко встал, скинул мою руку и быстро зашагал в сторону выхода. Ну вот, всё-таки без конфликта не обошлось.
– Зачем ты так, Чет! – с укоризной сказал я и поспешил за Толстым.
Никто из четверых даже не попытался уладить эту мелкую склоку.
Я выбежал на улицу и окликнул Толстого:
– Олег, погоди, постой!
Я догнал его и положил руку на плечо, но он одёрнулся:
– Отвянь!
– Да хватит, что такого, в самом деле?
– Ага! Что такого?! Я что вам, плюшевый мишка?! Я что-то вообще не вижу, чтобы кого-то так же стебали как меня! Может тебя стебут, а Смык? «Суфле»?! И вообще, какого хрена ты сегодня за меня заступаться стал перед этими сопляками? Ты не много ли на себя взял, Смычок, а?! Пшёл нах!
И он быстро зашагал прочь.
На сегодня с меня было достаточно, и я не делал больше попыток его успокоить. Я хотел было крикнуть ему вслед последнее слово, но потом передумал. Уж больно сильно жирная свинья разнервничалась. Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся». Всегда такой спокойный и миролюбивый, он был чем-то вроде смазки между ржавыми шестерёнками, когда кто-то из нас начинал вдруг междоусобный конфликт. А сейчас на тебе! Мне стало жаль его, а его эта моя жалость только ещё больше разъярила.