– Что ты тут забыл посреди ночи? – удивился Норман.
– Сэр, – вмешался жандарм, – вопросы должен задавать я.
– Да, да, конечно! – Норман легонько коснулся кончиками пальцев губ. – Не смею мешать, господа!
– Зачем ты пришёл на конюшни, парень? – спросил жандарм.
– Я вернулся с похорон матери, – словно через силу произнёс Шентэл. – Отец напился. Я не хотел оставаться с ним и сбежал.
– Почему сюда?
– Потому что Полночь – мой единственный друг.
Жандарм вопросительно глянул на Нормана.
– Это кобыла, – вступил в разговор хозяин, – он за ней ухаживает.
– И что было дальше?
– Я проспал работу. Меня только что разбудили конюхи, отправили к вам, сэр, – мальчишка вновь обернулся на Нормана, – я уволен? Зачем здесь жандармы, сэр?
Хозяин не ответил.
– Мальчик, – подключился к разговору второй жандарм, – этой ночью твой дом сгорел. Видимо, твой отец уснул с зажжённой сигаретой. Мне жаль, парень, но он погиб. У тебя есть другие родственники?
На окаменевшем лице Шентэла не отразилось ни единой эмоции. Он лишь медленно, словно в полусне, помотал головой.
– Что ж, тогда мы должны забрать тебя в приют, – подытожил жандарм.
– Но у меня есть работа! – отмер мальчишка.
– Если господин Норман готов взять за тебя ответственность и предоставить крышу над головой, он должен будет подписать бумаги, и тогда…
– Господин Норман, сэр, – перебил жандарма воспрянувший Винтерсблад, – позвольте мне остаться!
Норман резко встал со своего места, опершись ладонями о стол. Он не смотрел ни на мальчишку, ни на жандармов.
– Простите, господа, можете оставить нас на пару минут? – наконец произнёс он, вымучив вежливую улыбку. – Я не собираюсь брать на себя лишнюю ответственность, парень, – шёпотом зашипел он, как только закрылась дверь за жандармами, – мало мне своих проблем, твоих ещё не хватает!
– Но сэр, мне больше некуда идти! И я хорошо работаю! – взмолился мальчишка.
– Что значит некуда? А приют?
– Но сэр! Вы когда-нибудь видели этих приютских?!
– Можно подумать, ты сейчас выглядишь лучше! Всё, мальчик, не дави на жалость! Вопрос решён!
Просительно изломленные брови Шентэла нахмурились, и серые глаза посмотрели на Нормана с недетской злостью.
– А что, если жандармы узнают, кто на самом деле выступал на скачках под именем жокея Полночи?
– Ах ты, шельмец, угрожаешь мне?! – оторопел Норман.